Праймзона
Шрифт:
Хвост у твари тоже имелся и напоминал львиный. Правда кисточка на конце была не умилительной, а грязной и ободранной.
— Как ты думаешь, это самец или самка? — спросил Буджум у Людвига, чтобы разрядить обстановку.
— Я не удивлюсь, если гермафродит, — шепотом сказал егерь. — Здесь, в Праймзоне, все может статься!
Тем временем Иманд, который был лучше всех подготовлен к этой охоте, извлек из-за спины арбалет, заряженный не обычным болтом, а болтом с заметным утолщением на конце.
Хорошенько
— Буджум! Людвиг! Помогайте! — потребовал Иманд, бросаясь прямо под ноги зверю.
Буджум, конечно, замешкался. А вот Людвиг сразу понял, чего хочет Иманд — он схватился за край сети, который имел своего рода кулиску, с продетой внутрь нее крепкой веревкой.
Р-раз! — и веревка со стороны Людвига натянулась, присобирая сеть.
Р-раз! — то же произошло и со стороны Иманда!
Ну а за середину веревки схватился наконец сообразивший что от него требуется Буджум.
Спустя минуту зверь уже издавал возмущенные вопли — Буджум, Иманд и Людвиг тащили его в свой импровизированный охотничий лагерь с видом на Город Мертвых.
— Виверна любит только свежее мясо, — пояснял насквозь пропотевшим товарищам Иманд. — Если бы мы убили его там, в кустах, к утру мясо приобрело бы душок. И виверна запросто могла бы от него отказаться!
— Когда мы только обсуждали это дело, ты говорил что-то про двух баранов, — напомнил Иманду Рутгер. — А у нас только один этот самый… свиномедведь! Не покажется ли виверне, что мы ее обманываем? Недодаем ей вкусненького? Жадничаем?
— Это как посчитать… Если по живому весу, так мы даем ей даже больше… По-моему, свиномедведь — он как три барана.
— А может и как четыре, — задумчиво заметила Фрида.
Они привязали пойманного уродца к стволу раскидистой липы, превращенной Катаклизмом в камень, и сели ужинать.
Стремительно темнело. Город Мертвых лежал внизу, похожий на остывающий пирог из песочного теста. А приунывший Рутгер думал о том, что он, с точки зрения этической и моральной, очень уж похож на пойманного свиномедведя своей опасной для общества и для людей, которые его любят, несообразностью, и что пора бы ему стать наконец из свиномедведя человеком. Хоть бы даже и самым средненьким…
“Если вернусь из Города Мертвых живым, я им стану… Ради Анабеллы… Ради нас с Анабеллой…К конце концов, ради себя самого…”
Глава 23. Город Мертвых
“История — это вино, от которого трудно опьянеть, а опьяневши, трудно вытрезвиться.”
Переночевали без приключений.
С
Вокруг темного отвора все дышало тленом и ужасом. Повсюду были раскиданы кости — и свежеобглоданные, и давно выбеленные солнцем. При этом зоологическая принадлежность этих костей была неясна даже Иманду. Неужто тоже свиномедведи?
Однако, вопреки мрачным ожиданиям Фриды, перед норой виверны совсем не смердело. (Как и многие прочие граждане Империи Доктов, она не знала, что виверна, будучи животным свирепым, в то же время крайне чистоплотна от природы.)
Иманд велел Рутгеру и героям держаться в стороне, а сам позвал хозяйку норы условным щелкающим свистом.
Довольно долго на зов никто не являлся.
Лорду Данзасу даже начало казаться, что вся эта затея — плод воспаленного воображения охотника.
Но вот послышался шорох сухой земли, звук тяжелого дыхания и из норы высунулась злая острая морда величиной с лошадиную.
Фрида едва удержалась, чтобы не завизжать от страха и отвращения!
Виверна ответила охотнику — причем тем же щелкающим свистом.
И, что удивительно, тот ее, похоже, понял!
Иманд, совершенно не боясь, встал перед зверюгой во весь рост и указал в сторону дерева, где полчаса назад они, не без труда, привязали понурого свиномедведя.
Недоверчиво помедлив с минуту, виверна, однако, вылезла из норы и неспешно, с видом безраздельной хозяйки положения, по-индюшачьи переставляя две свои ходильные конечности, зашагала в сторону угощенья.
Наконец-то Рутгер смог как следует разглядеть чудовище!
Как и обещали естественноисторические трактаты, виверна совмещала в своей внешности черты василиска и дракона.
С василиском ее роднило устройство крыльев — перепончатых, кожистых. И лапы, похожие на сильно увеличенные петушиные.
На дракона же она походила хвостом и мордой.
Даже не глядя в хитрые хищные глазки виверны, по одной лишь ее фигуре, можно было заключить, что имеешь дело со зверем сообразительным, алчным и крайне своекорыстным.
“Если она не съест тебя, то только потому, что будет уверена, что завтра, благодаря своей сдержанности, съест троих таких, как ты, — подумал Рутгер. — Виверну следовало бы размещать на своем гербе любому государственному мужу, претендующему на политическую искушенность.”
Иманд однако выглядел счастливым и беспечным. Судя по всему, он сам не ожидал, что хозяйка норы явится так скоро. И, тем паче, что так быстро согласится на его предложение.
Не колеблясь, охотник шагнул в черноту виверновой норы. И, проведя там несколько загадочных минут, вновь вернулся на порог.