Праздничный сон - до обеда

Островский Александр Николаевич

Бальзаминова. Это самый приятный для общества разговор.

Ничкина. Уж этого я ни в жизнь не пойму.

Капочка. Что вы, маменька! Не страмите себя.

Входят Неуеденов и Маланья с самоваром, ставит его на стол и уходит.

Явление четвертое

Те же и Неуеденов.

Сидят в следующем

порядке: справа, ближе к зрителям, на стуле Неуеденов; с правой стороны стола Ничкина и Бальзаминова; за столом Юша; слева, у стола, Капочка и Устинька; слева, ближе к зрителям, на стуле Бальзаминов. (Примеч. авт.).

Неуеденов. Соснул малым делом.

Ничкина. Братец, садитесь! Вот наши новые знакомые!

Неуеденов (кланяется Бальзаминовой). Здравствуйте!

Бальзаминова кланяется.

Здравствуйте, милостивый государь! (Протягивает Бальзаминову руку, тот робко подает свою). Служить изволите? (Садится).

Бальзаминов. Служу-с.

Неуеденов. Хорошее дело-с. Всякому свое-с: купец торгуй, чиновник служи, шатун шатайся.

Ничкина. Не угодно ли, господа, чайку?

Маланья подает на подносе.

Неуеденов. Я с вами буду, сударь, про наше дело купеческое говорить. Вот у меня сестра — она женщина богатая, а ведь глупая — с деньгами-то не знает, что делать. А в нашем, в купеческом деле — деньги важная вещь.

Устинька. Неужли только одним купцам деньги нужны?

Бальзаминов. Деньги всякому приятно иметь-с.

Неуеденов. Никому, сударь, и не запрещается. Кому приятно иметь, тот наживи.

Бальзаминова. Трудно наживать-то по нынешним временам.

Бальзаминов. Особенно если человек со вкусом-с, просто должен страдать. Хочется жить прилично, а способов никаких нет-с. Вот хоть бы я…

Неуеденов. Зачем же жить-то прилично такому человеку, который не имеет способов деньги достать?

Бальзаминова. А коли человек не имеет способностей ни к службе, ни к чему, коли бог не дал, чем же он виноват?

Бальзаминов. Да-с. А в мечтах все представляется богатство и даже во сне снится; притом же вкусу много.

Неуеденов. А по-моему — такому человеку, который не умеет достать ничего, не то что в богатстве жить, а и вовсе жить незачем.

Бальзаминова. Куда ж их девать-то?

Неуеденов. В черную работу, землю копать. Это дело всякий умеет. Сколько выработал, столько

и денег бери.

Бальзаминова. Этак будет на свете жить нельзя.

Устинька. Не у всех такие понятия.

Неуеденов. Какой, сударь, чин носите на себе?

Бальзаминов. Первый-с.

Неуеденов. Ну, вам до генерала еще далеко. А много ли жалованья по своим трудам получаете?

Бальзаминов. Сто двадцать рублей-с.

Неуеденов. Это, по-нашему, значит: в одном кармане смеркается, а в другом заря занимается; по-татарски — ёк, а по-русски — нет ничего.

Ничкина. Маланья, прими чашки, я налью еще.

Маланья принимает пустые чашки. Ничкина наливает. Маланья разносит и отходит с подносом к стороне.

Неуеденов. Так вот, сударь, я уж вам говорил, что сестра у меня дура набитая.

Ничкина. Ну, уж… ты, братец… ну, право! С тобой не сговоришь… право, ну!

Неуеденов. Что ты нукаешь-то? — не запрягла еще… Так докладывал я вам, что сестра у меня глупа-с. Больше всего я боюсь, что она и зятя-то такого же дурака найдет, как сама. У баб волос долог, да ум короток. Тогда уж все дело брось.

Бальзаминова. У них такое состояние, что ввек и с зятем не прожить; а бедного человека могут осчастливить.

Неуеденов. Да ведь деньги-то ее муж наживал не для того. чтоб она их мотала да проживала с разными прожектёрами. На деньги-то надо дело делать. Купеческий капитал, сударыня, важное дело. Хороший-то купец, с большим капиталом, и себе пользу делает, да и обществу вдвое.

Устинька. Не все наживать, надо когда-нибудь и проживать для своего удовольствия.

Неуеденов. А разве мы не проживаем! Да проживать-то надобно с толком. Я, сударь мой, вот за сестру теперь очень опасаюсь. Подвернется ей фертик во фрачке с пуговками или какой с эполетками, а она, сдуру-то, и обрадуется, как невесть какому счастью. Дочь-то отдаст — нужды нет, а вот денег-то жалко…

Ничкина. Да, братец, точно жалко.

Капочка. Вы, кажется, маменька, меня уморить хотите?

Устинька. Сказали, да и на попятный.

Неуеденов. Да ведь, Капочка, у них совести очень мало. Другой сунется в службу, в какую бы то ни на есть, послужит без году неделю, повиляет хвостом, видит: не тяга — умишка-то не хватает, учился-то плохо, двух перечесть не умеет, лень-то прежде его родилась, а побарствовать-то хочется: вот он и пойдет бродить по улицам да по гуляньям, — не объявится ли какая дура с деньгами. Так нешто честно это?

Ничкина (тихо). Перестаньте, братец… поймут.