Праздник обжоры
Шрифт:
Он обрадовался, не посмотрел на теленка, сел на «Мерседес» и полетел к своей крале, как будто ее кто украсть хочет. «Я к тебе, дед, — кричит из машины, — за мясом пришлю родню, они зарежут телка, у тебя переночуют, а завтра, то есть сегодня, пожалуйте на свадьбу». Сижу вчера, жду. Поздно вечером приехали трое на «Жигулях». Главный у них Кузьма. Второй — мой племянник Бугай, и третий, этот, как его, Хомут. Взяли они ножи, и повел я их на скотный двор, где у меня Василек на цепи был привязан. А Васильку семь лет, это я здесь говорю семь месяцев. Как увидали они его,
Стали они совещаться, как лучше его зарезать, бык здоровый. Да разве к нему подойдешь?
Хомут предложил кувалдой забить. Мой племянник согласился. Дал я им, дуракам, кувалду. Племянник Бугай как даст Васильку промеж глаз по рогам, только искры на сено посыпались. Ручка у кувалды и сломалась, Василек выдернул кол, на котором был привязан, и стал гонять эту троицу по двору. Кузьма заскочил в сарай и спрятался в яслях. Василек со всего размаха и всадил рога в доски. Так и застрял в них головой. Тут они его и зарезали. А от искры загорелось прошлогоднее сено. Чуть мне дом не спалили. Сарай так и сгорел, хорошо хоть Василька успели оттащить. Потом орлы часть мяса повезли Горилле. Сейчас, наверно, отсыпаются. Скоро приедут за мной, поедем на свадьбу. Вот быстро распродам остальное или в холодильник до завтра положу, есть здесь холодильник?
— Есть у нас холодильник, — к нам подошла дородная женщина в белом халате. — А у вас есть справка от ветврача на мясо?
Дедок хотел снова, как и первый раз, убежать, но было поздно, за рассказом он проглядел санитарную инспекцию.
— У меня не какая-то справка, у меня медаль на него есть из Москвы, вот гляди, — и дед вытащил из внутреннего кармана пиджака медаль размером с блюдце.
— Эту медаль ты повесь на себя, — схамила инспекторша, — а мне справку подавай.
Но дедок не растерялся:
— Мой племянник вчера так кувалдой махнул, до сих пор ее найти не может. Подожди немного, скоро он подъедет.
Инспекторша отцепилась от дедка и пристала к нам:
— У вас есть разрешение на торговлю кулинарными изделиями? Вы медосмотр проходили?
Я понял, что она такими методами из покладистых продавцов выбивает взятки.
— Нам оно не нужно.
— Как?
— А так, сегодня телевидение приезжает, программа «Семечко», могли бы и чистый халат надеть. Красавицу Катеньку, секретаршу, будут снимать, может, и вас снимут для контраста.
Прислушивавшиеся к нашему разговору продавцы улыбнулись, а один покупатель, более свободный в своих чувствах, захохотал. Инспекторшу как ветром сдуло. Побежала, наверно, звонить, уточнять. Что красавица Катенька подтвердит ей насчет программы «Семечко», мы ни минуты не сомневались.
Стоять дальше здесь не имело смысла. Только мы с Данилой собрались покинуть это место, как на площадь с двух сторон въехали знакомые «десятка» и «Форд» с прицепом. На хвосте у «Форда» был передвижной белый киоск, из которых обычно рядом с метро продают всякую выпечку и колбасы. Из «десятки» вылезли: Бугай, Хомут и Кузьма, а из «Форда» — Цезарь. Кузьму было не узнать. Невдалеке стоял импозантный
Глава XX
Данила выигрывает пари
В это время к нам снова подошел наглый молодой человек с золотой цепочкой на шее и безапелляционно заявил:
— Так как вы по-хорошему не понимаете, я у вас конфискую один торт.
И он взял из развязанной упаковки одну коробку «Птичьего молока». Я ему спокойно заявил:
— Не пройдет и пяти минут, как ты его в зубах, ползком, ползком, обратно принесешь, понял? Лучше поставь его на место, пока не поздно.
От такого ответа сборщик дани чуть не поперхнулся:
— Ну, щенки, я сейчас вернусь.
— Только ползком, ползком.
В то время, как от нас уходил наш обидчик вместе с тортом, к нам приближалась шумная компания из четырех человек. Жалко, наглый хмырь не дал мне досмотреть всю процедуру торжественной встречи старых знакомых.
— А вот и мой племянник с друзьями идет, — обрадовался дедок.
Но еще больше была рада компания, когда увидела нас. Она сразу устремилась к нашим тортам и стала их пересчитывать.
— Тринадцать, — сказал Кузьма, самый грамотный среди них. Он раньше всех посчитал торты.
— А сколько должно быть? — в три голоса спросили остальные трое: Бугай, Хомут и Цезарь.
Кузьма для наглядности стал считать на пальцах под носом великолепной тройки:
— С первого дня, когда я сотворил наш божественный триумвират в лице… — Кузьма провел рукой перед Хомутом с Бугаем, но почему-то Цезарь тоже благодарно кивнул головой, причисляя себя к ним, — было двадцать пять тортов. Из них пять принесли Хвату и двадцать купили вот эти гаврики. Но молодые люди не удержались и уменьшили количество до двадцати четырех, слопав один торт вдвоем за три минуты.
— Не может быть! — не поверил Цезарь.
— Еще как может. Сожрали и спрятали в пустую коробку ваш прибор. Внешне снова оказалось двадцать пять коробок. Значит, тортов стало снова двадцать пять. Улавливаете? В каждой упаковке по пять штук. Пять ребята отдали в ресторан Гориллы, у них столько заказывали, я сам вчера уточнил там, и еще пять привез невесте Гориллы Хват. Значит, у них должно остаться…
— Двадцать штук, — сказал племянник дедка, Бугай.
— Пятнадцать штук, — поправил его Кузьма.
— Четырнадцать, — в два голоса перебили Кузьму, — один-то мы съели, значит, четырнадцать.
— А тут вообще тринадцать.
На один торт выручил нас дедок. Он пожаловался племяннику Бугаю, одновременно с надеждой смотря и на Цезаря:
— Тут у них базарный хмырь только что один торт как плату за место унес.
— Кто? — в четыре глотки заревели гости.
— А вон тот парень, — и я указал на возвращающегося молодого наглеца, — я, когда увидел, что вы все вместе подъехали, сказал ему, чтобы он торт не трогал, иначе он его в зубах принесет обратно.