Праздник первого снега
Шрифт:
– Ну, Матвей! Ну, ты можешь посмотреть мой рассказ про деловую белку?
– Не могу!
– А когда сможешь?
– Когда время будет!
– А когда у тебя время будет?
– Не знаю! И вообще, не мешай, не видишь – к контрольной готовлюсь!
Надув губы, девочка уходила. Но на следующей перемене все начиналось сначала. Когда третьеклассница подошла к Ермилову в четвертый раз, он не выдержал:
– Ладно, пойдем. Посмотрим, что там у тебя за белка такая…
По пути в редакционную комнату девочка безостановочно болтала. Матвей узнал, что зовут юную писательницу
– Так что я уже, можно сказать, настоящий литератор!
Когда они пришли, Матвей спросил:
– Ну что, Катя Трофимчук, где твой рассказ?
– Вот он! – Девочка достала из рюкзачка дискету.
– О как! – удивился Матвей. – А ты, я смотрю, продвинутый ребенок.
Он запустил компьютер, вставил дискету в щель дисковода. Потом, присев на стул, стал читать текст. Девочка устроилась на краешке соседнего стула.
Рассказ про деловую белку занимал всего страничку. Речь в нем шла о белке по имени почему-то Стрекоза. Стрекоза эта отличалась действительно редкостной деловитостью: она постоянно занималась заготовками для своих личных нужд ягод, грибов и прочих даров природы. И совершенно наплевательски относилась к нуждам и проблемам других обитателей леса. Кончался рассказ ужасно: деловая Стрекоза попала по неосторожности в охотничьи силки, но никто ей не помог. Так она и загнулась в силках этих. А заготовленные ею на зиму продукты были съедены другими зверями во время специально организованного по этому случаю праздника.
Прочитав рассказ, Матвей надолго задумался. Потом задал вопрос юному дарованию:
– Слушай, Катюха, а тебе не жалко белочку эту?
– А чего ее жалеть? – удивилась девочка. – Она ж сама не жалела никого! Вот заяц заболел когда, ходить не мог, все звери ему помогали. А она не стала. Вот и получила по заслугам.
– М-да… – Матвей почесал в затылке.
Формально Катя была вроде бы права.
Но Матвей чувствовал, что в таком виде рассказ публиковать нельзя. Слишком он получился бездушный какой-то. Даже, пожалуй, жестокий…
– Кать, а может, все-таки мы Стрекозу эту спасем? Ну, она осознает, что вела себя нехорошо, пообещает, там, исправиться…
– Нет! – отрезала Катя. – Мама говорит, что если кто эгоист, он никогда не исправится. Это как болезнь неизлечимая.
– Но даже неизлечимым больным все равно стараются помочь! – пытался убедить ее Матвей. – Давай, пусть придет… там, не знаю… медведь какой-нибудь и белку спасет…
– Не станет он ее спасать! – Катя была неумолима. – Он же знает, что эта белка плохая!
– А это будет медведь из другого леса! – нашелся Матвей. – Который не знает! Вот идет он, такой… – Матвей, увлекшись, вскочил со стула и прошелся по комнате косолапой походкой. – Глядь – что это, под кустиком? – Матвей довольно натурально изобразил удивление медведя, заметившего под кустом что-то непонятное. – Вот он ветки раздвигает… А там – белка! Такая несчастная, грустная… Уже, короче, еле дышит. Вот медведь ее вытаскивает из этих… как их там?…
– Силков! – подсказала Катя, с неподдельным интересом следящая за действиями
– Ну да, из силков. Несет ее к себе домой…
– Что, в свой лес? – уточнила Катя.
– Ну да, в свой лес. И там ее выхаживает и воспитывает, как свою дочь… И она выздоравливает. И становится другой. То есть доброй и отзывчивой.
– А продукты? – спросила Катя.
– Что – продукты? – не понял Матвей.
– Ну, что стало с белкиными продуктами? Ведь они ей уже все равно не понадобятся! Могут другие звери устроить праздник и все их съесть?
– Я думаю, могут… – удивленно ответил Матвей. – Почему нет?
– Хорошо. – Катя с решительным видом поднялась. – Я все переработаю.
– То есть ты со мной согласна? – спросил Матвей.
– А что я, дура, с редактором спорить? – Катя пожала плечиками. – Мне что, переделать трудно? Совершенно не трудно! Завтра принесу!
Девочка убежала. А Матвей остался сидеть в задумчивости. Визит юной писательницы Кати Трофимчук оставил почему-то в его душе тяжелый осадок. Но тут прозвенел звонок на урок, и Матвей помчался в кабинет английского языка.
После английского уроков больше не было. Матвей вышел из дверей школы последним, позже всех своих одноклассников. Почему-то он не хотел, чтобы кто-нибудь из них увидел, как он направится к Машиному дому. Но кое-кто все-таки его заметил. Когда Матвей вышел со школьного двора, его окликнул знакомый голос:
– Ермилов! Постой-ка!
Неподалеку, прислонившись спиной к толстому стволу тополя, стоял Мишка Фрид. Матвей подошел к нему:
– Ну, чего?
Мишка вытащил из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой, затянулся. Потом кивком указал на дорожку:
– Прогуляемся?
– Почему нет? – согласился Матвей.
Некоторое время парни шли молча. Причем отчего-то, не сговариваясь, они направились к Машиному дому. Но вот Мишка остановился. Матвей – тоже.
– В общем, так… – начал Фрид. – Ты, я так понимаю, к Машке намылился?
– А тебе какое дело? – насупился Матвей. – Куда хочу, туда и иду!
– Нет, это конечно! Я же тебе не запрещаю! Да и не могу я тебе этого запретить! – Мишка явно не хотел конфликта. – Просто я тоже ее навестить собирался. И тоже сегодня.
– А я думал, ты вчера пошутил насчет торта… Ну, чтоб тебе кусочек оставили…
– А что – оставили? – оживился Фрид.
– Ну, я уходил, там еще полно было.
– Торт – это, конечно, хорошо… – Мишка никак не решался перейти к сути. – Но тут дело не в торте.
Матвей кивнул. Он прекрасно понимал, что дело действительно не в торте. А в том, что Фрид не прочь приударить за Машей.
«Что, ему ровесниц мало, что ли? – подумал Матвей. – Или он тоже втюрился в Машку всерьез, как и я?»
– Что ты предлагаешь? – Матвею надоело ходить вокруг да около. – Конкретно?
– Конкретно я предлагаю простую вещь. Давай ходить к ней по очереди! Сегодня – один, завтра – другой…
И поскольку Матвей ничего не отвечал, Фрид продолжил свою мысль:
– Ну ты сам пойми! Мы же это должны как-то урегулировать! Потому что смотри: вот придем мы сегодня с тобой парочкой, как два идиота… Тебе хорошо будет от этого?