Праздник покойной души
Шрифт:
Я по телефону добавила, что тоже выключу все средства связи, после того как закончится передача «Спокойной ночи, малыши».
Аленка прибежала в начале пятого, убедилась, что я телом и душой прикипела к дивану и телевизору, переоделась и улетела. В половине пятого ворвалась Наташка, убедилась, что я роюсь в шкафу в поисках подходящего наряда для выхода в это безобразие, именуемое стриптиз-баром, посетовала на мой хриплый баритон и тоже улетела, напоследок посоветовав мне немного вздремнуть.
К месту назначения с птичьим названием «Фламинго»
Около десяти мы были уже готовы: Наташка – в вечернем платье, лохматом парике и боевой раскраске независимой и богатой бездельницы, и я – в образе сельской учительницы начала прошлого века, случайно затесавшейся на панель. Минут через десять с помощью подруги мне уже стало казаться, что моя сельская учительница не могла затесаться на панель волею случая. Она была рождена для нее!
Отразившийся в моих глазах ужас при взгляде на себя в зеркало несколько поколебал уверенность Наташки в том, что «и так сойдет». Прогулявшись по моему шкафу, она вытащила давно забытое мной длинное платье с открытой спиной, именуемое Димкой «нахальным», и заставила меня в него влезть. Сделала я это с трудом и потребовала сверху «меха».
«Мехов» ни у меня, ни у Наташки не было. Правда, у Анастас Ивановича была лисья шкурка с жалобной мордочкой и безвольно болтающимися лапками. Но она и в прошлые годы вызывала у меня стойкое желание придушить производителя этого изделия. В конце концов, Наташка притащила свой широченный, переливающийся всеми цветами радуги шарф. Он и стал главной частью моего наряда. Даже если бы я отправилась в одном нижнем белье, но с шарфом, все обратили бы внимание исключительно на этот аксессуар.
В считанные минуты парик обрел надлежащее место на моей голове, а косметика успешно довершила образ ангелоподобной стервы…
Именно в таком виде нас и узрел мой родной сын, прибывший на побывку с ночевки у бабушки.
– О! – растерянно вякнул он и выронил учебники и конспекты. Но поднимать их не торопился – во все глаза таращился на нас, пытаясь осмыслить увиденное.
– Да-а-а. Так вот… Уж… – прохрипела я, разводя руки в стороны и сама себя испугалась.
– Славик, подними с пола источники знаний, – опомнилась Наташка. – Мы это… Немного прогуляемся перед сном.
– Ну да, – растерянно согласился сын, но освободить дверной проем не догадался. – А вы куда?
– В стриптиз-бар. Только никому об этом не рассказывай, – строго сказала Наташка, а я довольно противно захихикала, давая понять, что это всего лишь шутка.
– Я с вами! Хоть немного развеюсь, – мигом отреагировал сын. Не допуская и мысли о сопротивлении, легко отодвинул ногой книги и тетради в сторону и решительным шагом отправился в комнату – переодеваться.
Мы молча стояли и соображали, как найти выход из положения. Я еще к тому же мучилась мыслями о том, что подумал сын о дорогой мамочке. Зря только головы ломали. Он, этот выход, был один – через входную дверь. И вышли мы в него втроем.
По дороге напряженно молчали. Сын ничего не спрашивал, а я продолжала мучиться, придумывая разные, самые фантастические объяснения. До тех пор пока Наташка коротко и ясно не
«Фламинго» сверкал и переливался огнями, как сказочная Жар-птица, и назывался не стриптиз-баром, а по-солидному – стриптиз-клубом. Имелась и собственная площадка для парковки машин заезжих посетителей. Свободное место нам помог отыскать одетый в униформу сотрудник «Фламинго». Ради выхода в свет и частичного приобщения к бомонду Наташка «запрягла» свою «Шкоду».
Бывалыми посетительницами мы уверенно направились к стеклянным дверям, где нам вежливо преградили дорогу:
– Просим нас извинить, но по правилам клуба до полуночи вход предусмотрен только для женщин. Своего мужа или друга, если вы сочтете нужным его пригласить, мы пропустим только после двенадцати часов.
– А разве уже не двенадцать? – расцвела Наталья улыбкой цвета облицовочного кирпича дачной печки.
– Только двадцать семь минут. – Молодой человек у входа был вежлив и непреклонен. – Пожалуйста, пропустите посетителей, вы случайно перегородили вход.
Мы поспешно отступили, освободив место для прохода. Коротконогая, похожая на колобок, толстушка, окинув нашу троицу сочувствующим взглядом, посоветовала оставить «мужика» дома. Пусть занимается домашней работой и воспитанием детей.
– Это не мужик. Это наш сын, – заметила Наташка ей вдогонку.
– Наша «крыша» и водитель, – добавила я.
Хотелось задушевности в голосе, а получилось хрипло и угрожающе. Вежливый постовой наконец-таки проявил интерес и удостоил всех нас внимательным и настороженным взглядом.
– Сынок, – ласково пропела Наташка Вячеславу, стараясь сгладить впечатление от моего неповторимого голосочка, – ты пока посиди в машине, а мы сейчас найдем администратора. Все-таки родственные связи с собственницей клуба что-нибудь да значат.
Швейцар на посту будто бы ничего и не слышал. Славка забрал ключи и отправился в машину, а мы переступили порог заведения.
Как и театр, клуб начинался с вешалки, где мы и разделись. Далее можно было выбирать, куда податься. Ничего фривольного и предосудительного не было. Даже картин легкомысленного содержания. Женский контингент также не вызывал мыслей о грехопадении. Обыкновенный. Всех возрастов и полной разношерстности в одежде. Это придало уверенности.
На нескольких уровнях располагались довольно приличные залы. Один из них являл собой ресторан, в другом шла концертная программа. Мы с удивлением услышали и увидели выступление знаменитой поп-дивы. В дальнейшем мой взгляд приковался к зашторенным кабинкам, но не успела я открыть рот, чтобы поведать подруге, что нечто подобное видела в кинофильмах, как она, схватив меня под руку, притянула к себе и прошипела:
– Не глазей так! Это VIP-кабинеты, мне сегодня все утро о них один больной взахлеб рассказывал. Они его и довели до больничной койки. Ты же у нас этого не хочешь? – В ожидании положительного ответа она даже приостановилась. С ней вместе остановилась и я, возмущенно закатив глаза, что означало – «как такое могло прийти в твою дурную голову?».