Праздник покойной души
Шрифт:
– Еще чего! – возмутилась Наташка.
Мы тихо, но яростно спорили по теме, до тех пор пока сосредоточенный и не обращающий на перепалку никакого внимания муж с торжеством в голосе не заявил:
– Вот оно! Распечатывать не буду, запоминайте. У слова Дашек несколько значений: «наводнение», «переходящий через край» – имеется в виду человек чванливый, зазнайка…
– О! Теперь уж точно я не сомневаюсь в происхождении Антонины от Дашека! – обрадовалась Наташка, но покосившийся на нее Димка заставил ее умолкнуть и поджать губы.
– Ну
– Дубовое отверстие, дыра в дубе!
Меня буквально сорвало с места. Как всегда в минуту сильного душевного волнения, я не очень соображала, что делала. Именно поэтому принялась носиться из одной комнаты в другую, поражая присутствующих своими активными действиями, имитирующими быстрые сборы в поездку. Димка попеременно выхватывал из моих рук то свои брюки, то Аленкину дубленку, то Славкин тапок. Да много чего он выхватывал… Пока я не обиделась.
– У Лукоморья дуб зеленый, понимаете? – раздраженно пискнула я.
– Златая цепь на дубе том, – с пониманием отозвался только один человек – дочь, которую я разбудила. – Похоже, именно с этой цепи ты и сорвалась, – потягиваясь на пороге двери в большую комнату, предположила она. – Новый фильм ужаса, «Кошмар на улице дубов» называется…
– Алена, ты сегодня, пожалуй отлежись, – тоном, не допускающим возражений, заявил Димка. – У нас тут кое-какие дела наметились. Мы с мамой скоро вернемся.
– Коробка конфет с ликером, два граната за вредность, и езжайте, куда хотите. Торг не уместен.
… В Милочкину деревню мы ехали в приподнятом настроении. Светило солнце, пели… Нет. Птицы не пели. Пару раз каркнули вороны. И то со стороны мусорных контейнеров, числящихся на балансе нашего дома, мы тогда еще только садились в машину. Но все равно было чему радоваться. Я же говорю: светило солнце, небо радовало голубой чистотой, а главное – я рядом с мужем чувствовала полную уверенность. В его силах. Уже по дороге, любуясь голубоглазым солнечным морозным днем, я спокойненько и поведала, каким боком к нашей истории прилепился зеленый дуб у Лукоморья.
– Это просто для того, чтобы пробудить ваше воображение. Ну еще пословица есть такая: «В огороде бузина, а в Киеве – дядька». Да. Хотя не-ет… Пословица к другому случаю. Который наоборот… А я про то, что у Лукоморья дуб зеленый, а у Милки во дворе, с северной стороны дома, тоже дуб растет. Только у дуба могут быть такие кряжистые ветки. Они даже над крышей торчат. Я в окно видела. Помнишь, мы с Аленкой на второй день после первой ночевки лазили на второй этаж?
– Это когда ты чуть в окно не вывалилась вместе с утеплителем? Вот бы повисла на дубе том…
– И ты помнишь! – обрадовалась я. – Дубовый Дашек именно где-то там… Дупло!
– Надо быть либо
«Ну да, конечно, – подумала я. – Следовало положить ценности в шкаф под белье, никто бы и не догадался». Наташка в собственных рассуждениях о самом лучшем месте захоронки меня обошла, предположив, что лучший вариант – вообще выставить сундук с драгоценностями на всеобщее обозрение. Есть широко распространенное мнение, что самое надежное – маскировать ценности на видном месте.
Чтобы не привлекать лишнего внимания, машину мы поставили во двор к Совкиным. Вера Семеновна уже успела съездить к Грише в больницу и в хорошем настроении возилась по дому, довершая вместе с Анютой перестановку. Основная работа по перетягиванию мебели с места на место была завершена, грубая мужская сила не требовалась, а не грубой у них самих хватало. Во всяком случае, от нашей помощи Вера отказалась.
Мы бодро вышли из дома, вооружив Димку лопатой. Забыв что-то, Наташка метнулась назад и догнала нас почти у дома Людмилы.
– И зачем двум женщинам такие хоромы? – не удержался от язвительного замечания муж.
Легче было согласиться с ним, нежели возражать, но соглашаться тоже не хотелось:
– Нам-то какое дело?
– Обходить далеко, – рассудительно пояснил муж. – Дорожки давно не чищены. Впрочем, пройти можно. Все силы бросим на подход к дубу.
Сам великан стоял в беседке. Снега там было меньше, но вот проход к ней действительно был проблематичен. В снежной целине можно было зарыться по уши. Мой энтузиазм резко пошел на убыль. А Димкин – наоборот. Он так лихо начал махать своей снегоуборочной лопатой, что мы с Наташкой только диву давались.
По мере продвижения к дубу муж постепенно раздевался.
– Стриптиз на природе, – пошутила Наташка, но я даже не улыбнулась. Димке было жарко, нам – холодно.
– Надо было взять ключ от дома, – в минуту передышки заметил муж. – Пошли бы и погрелись.
Я внутренне сжалась. Ключи от дома в сумке, а сумка отдыхает на туалетном столике в нашей спальне.
– Запросто! – обрадовалась Наташка, вытянув из кармана ключ. – Как чувствовала, за ним к Совкиным вернулась! Димочка, а тебе скучно не будет?
Муж только многозначительно вздохнул, всем своим видом показывая несуразность вопроса…
Заколоченные окна погрузили дом в сумеречную, неприятную темноту. Сразу пришлось включить свет. После нашего последнего визита вроде бы ничего не изменилось. Кроме одного: теперь даже при включенном свете почему-то казалось, что мы в доме-музее.
– Такое впечатление, что мы отрезаны от остального мира, – пробормотала я. Почему-то было страшновато говорить в полный голос. – Все правильно, в доме обязательно должна проживать хоть какая-то живая душа. Иначе он становится неодушевленным.