Праздник покойной души
Шрифт:
К утру Аленкиной температуры как не бывало, а я, уснувшая у нее в ногах, с трудом собралась с силами. На этом мне бы и успокоиться. Но успев убедить себя, что мать из меня, пожалуй, тоже ничего, я время от времени возвращалась к вопросу, который так и не успела выяснить у Маринки. Димка, со всей очевидностью, забегал среди ночи пожалеть нас обеих. Иначе кто же мог накрыть меня одеялом?
Навестив Наталью, еле отбилась от собачьих приветствий и застала подругу в лучшем состоянии здоровья, чем вчера, но в худшем настроении. Похоже, она всерьез на меня обиделась. В ход пошли знакомые обвинения
– Эти приметы – для Листратова, – пояснила я с расстановкой. – Нам с тобой они ни к чему. Зачем приметы, если мы видели убийцу в лицо и знаем, кто он? Положа руку на сердце, я назвала не все отличительные особенности убийцы, которые мы выяснили. Но Листратов их быстренько додумает. А нам надо выполнить свою миссию до конца. Он ведь не захотел принять наш план.
Оглушительный Наташкин чих чуть не сдул меня с места. Денька, внимательно следившая за ходом нашего разговора, не одобрила эту выходку хозяйки. Вскочила и пару раз на нее серьезно гавкнула. В дверях мамочкиной спальни показался взъерошенный Лешик и, забыв спросонья поздороваться, спросил:
– Ну и что вы тут разгавкались? Сами не можете дверь открыть?
Спросить «зачем?» мы не успели. Лешик уже распахнул входную дверь, обалдело посмотрел в пустой коридор и, не закрывая ее, так же обалдело спросил у нас:
– К нам никто не приходил?
Не мучить же парня, я и ответила:
– Приходил. Это я приходил.
– Здравствуйте, – приветствовал меня Лешик.
Я милостиво поздравила его с «добрым утром».
– Спокойной ночи, – ехидно пожелала сыну Наташка. Он кивнул и послушно отправился досыпать.
– Надо же, как чутко стал спать! И не гавкни! А о каких дополнительных приметах ты говорила?
В Наташкином вопросе сквозило непонимание, и я слегка удивилась. Вчера вечером, когда мы с ней препирались по поводу присутствия убийцы на похоронах, мне показалось, что Наташка все поняла и просто мне подыгрывала. Щадя ее самолюбие, постаралась как можно мягче объяснить:
– Круглому дураку понятно, что убийца был прекрасно осведомлен о тайнике в доме Дашковской. Определим круг людей, от которых он мог получить эти сведения: Антонина Генриховна никому ничего добровольно не сказала бы. Кроме дочери. Да и той не успела сказать в связи со скоропостижной смертью. И только убийца мог поинтересоваться, где именно запрятаны ценности. Понимаешь, к чему это я…
Наталья напряженно кивнула, лицо у нее почему-то было испуганное. Наверное, не до конца поняла то, что я сказала.
– Между прочим, вчера я особо подчеркивала, что убийца был знаком с тайной Келлеров. Листратов сразу задумался. Не ду… Впрочем, это естественно, что дураку делать в прокуратуре.
– Их везде хватает, – бесцветным голосом прошелестела подруга.
Я незаметно покосилась на нее – не обиделась ли? И продолжила:
– Ну вот, прежде чем искать тайник, необходимо знать, что ценности вообще имеют место быть! А где источник этой информации?
Впрочем, спрашивать это у Наташки не стоило…
– Иностранную ветвь Келлеров я исключаю. Бэтти с ее любовником – тоже. Все они, разумеется, знали о наличии сокровищ, но не знали, где они спрятаны. Делиться тем,
– Эдик! – с шумом выдохнула Наташка и перекрестилась. – Царствие ему небесное… По дури! Или ради того, чтобы вызвать чувство зависти… И он, покойник, мог поделиться сведениями…
– На! – Я протянула ей пару грецких орешков, с неделю болтавшихся в кармане. – Заряди мозги… А я пойду уговорю Димку прокатиться к Людмиле домой. Ключи от нового замка у нас есть. Даже не вынимала их из сумки. Вот не хотел Листратов принять наш план! Взяли бы убийцу на месте преступления вместе с драгоценностями. С поличным, так сказать. Он, как и Эдик, знает, где они хранятся. Надо его опередить. А то, как стемнеет, заявится, хапнет золото-бриллианты, перепрячет и… сменит фамильный тайник хозяев…
– Я тоже поеду, – засуетилась подруга. – Температуры у меня нет, может, на счастье, от этой поездки появится. В понедельник врача на дом вызову. Оденусь сейчас потеплее, а то окончательно простыну. В вашем русском «джипе», как в кибитке кочевой. Удивляюсь, почему Ленуську не сдувает?
Наташка вихрем носилась по комнате, удивляя даже собаку.
– Ну ты не очень торопись, – притормозила я ее. – Димка еще с часок мне нотации читать будет. Впрочем, это время можно совместить с завтраком… Я тебе позвоню.
Муж спокойно спал, растянувшись по диагонали кровати. Свободные места были заняты кошками. При моем появлении они только лениво приоткрыли и снова зажмурили глазищи. Все правильно: «Свято место пусто не бывает». Эта картина привела к выводу, что в час мы, пожалуй, не уложимся. А будить Димку не хотелось. Выспится как следует и подобреет. На этой правильной мысли я с грохотом уронила на пол жестяную коробку из-под печенья, в которой хранилась всякая лабуда – старые и новые пуговицы, кольца для штор, неиспользованный бисер… Одним словом, гремучая смесь. Зря я надеялась, что там лежат маленькие ножницы. Наверное, они в корзиночке с нитками для вышивания.
Я замерла на месте, наивно полагая, что в результате этой предосторожности Димка не проснется. Но он рывком сел на кровати, пытаясь понять, что случилось. Одеяло слетело, кошки тоже, а я, глядя на полуобнаженного мужа, подумала: «Какое счастье, что он у меня не стриптизер!» – И пожелала ему доброго утра.
– Спасибо, что разбудила.
Мне показалось, Димка сказал это от души. И не ошиблась.
– Такая мура снилась! Представляешь, пришла повестка с вызовом на целину, картошку окучивать. Я думаю, если за получение ее не расписывался, могу считать, что не получал?
– Никто из нас не расписывался. Можешь не ехать.
– А что у нас взорвалось?
– Спи спокойно. Это мое терпение не ко времени лопнуло.
Не обращая внимания на недоуменный взгляд мужа, я, приложив палец к губам, призвала его к тишине и на цыпочках вышла из комнаты, нисколько не сомневаясь, что минут через несколько Димка будет на кухне.
Так оно и вышло. Муж появился с торжественным сообщением, что не будет за меня поднимать разбросанное мною по комнате безобразие. Странно, что на этом его выступление завершилось. Хотя что тут странного – человек торопился в места общего пользования.