Праздник Прощания
Шрифт:
Они углубились в проход. Маленькие тусклые лампочки освещали сырые стены. Тут и там виднелись толстенные ржавые цепи, опускающиеся со стен на пол. Вдоль коридора прорисовывалось множество громадных дверей. Где-то слышался тяжёлый скрип открытой двери.
– - Средневековье какое-то.
– - Давай войдём в эту, раз отперта. Терять уж нечего, -- сказал Павел и согнулся слегка, чтобы не удариться о мощный косяк. Рудик поспешил не отстать от приятеля. Пройдя в
Павел бросил на друга испепеляющий взгляд.
– - Для таких как ты, Папа, в музеях пишут, чтобы руками не трогали, -- произнёс он.
– - Если мы тут останемся, дружочек, то ты покинешь мир первым, потому что я тебя сожру, когда проголодаюсь.
Павел зашагал вперёд, но идти пришлось недолго. Дорогу снова преградила дверь.
– - Если она не откроется, то я вышибу её твоей дурной башкой, -- пригрозил Павел через плечо Рудику и пнул дверь ногой. Она легко распахнулась.
– - Так, -- проговорил Павел, шагнув через порог.
– - Что там такое?
– - Готов спорить с тобой на любые деньги, Папа, что ты никогда не догадаешься в какую дыру мы попали... Это наше "Сидалище". Или это тоже мир Кадолы, который он сочинил? Если "Сидалище" со всему тутошним напитками тоже провалилось в писательское воображение, то я, сказать честно, не очень-то огорчусь, -- Павел медленно прошёл внутрь и зашагал, оглядываясь, через зал ресторанчика. Рудик заторопился следом. Когда они приблизились к стойке, толстощёкий Матрас поднял на них ленивые глаза. Он сидел за прилавком и, бросив ногу на ногу, читал книжечку в мягкой обложке.
– - Матрас, привет.
– - Кого я вижу!
– - хмыкнул бармен.
– - Где это вы с утра отсутствуете?
Павел и Рудик неуверенно переглянулись. "Сидалище" было привычно полупустым и тихим. За окном шумел знакомый дождь, мутно виднелись вывески, освещенные витрины. На улице купалась в воде вечная ночь.
Они находились в своем настоящем "Сидалище", в собственном городе. Сомнений быть не могло.
– - Вывела, стало быть, кривая, -- пробормотал Павел, а Рудик перекрестился.
– - А вы откуда, мужики? Что с вами?
– - не понимал удивлённых взоров Матрас.
– - Вы словно в первый раз тут... И как это вы такие сухие под таким ливнем? И без зонтиков.
– - Уметь надо, -- хмыкнул Павел.
– - Налей-ка нам для бодрости.
Рудик обернулся на дверь, откуда они только что вышли.
– - А что у тебя за той дверью,
– - Ничего. Пыль. Паутина. Я хотел там склад оборудовать, но очень ненадежное место. Постоянно что-то рушится, осыпается. Дверь там еще одна есть, но она никогда не открывалась. Завалена с обратной стороны... А что это вы вдруг заинтересовались?
– - Матрас наполнил две большие рюмки.
– - Да мы, понимаешь, в клуб юных археологов записались. Слышали, что здесь с древних времён подземные ходы остались...
– - Вы что, спятили? Какие ходы?
– - Матрас надул пухлые губы.
– - Тогда извини, Матрасик, -- улыбнулся Павел и направился к любимому столику.
Он сел на стул и вытянул ноги.
– - А что ты там листал?
– - спросил он через весь зал.
– - Да вот Кадола дал мне новую свою книжечку. "Долина Прощания" называется.
– - Это про рутов?
– - быстро спросил Рудик. Он направлялся к столику и остановился на половине пути.
– - Да, про них, про маленьких человечков. Вы тоже читали?
– - Ага, -- протянул Павел, -- только не до конца. Чем там всё завершилось?
– - Погибают все руты, то есть уходят. Кто в облако превращается, кто в насекомых. Никого не осталось, -- виновато улыбнулся Матрас.
– - Я второй раз перечитываю.
Рудик сел напротив Павла и поднёс рюмку к губам.
– - А Кадола не придёт сегодня?
– - поинтересовался Матрас.
– - Я поблагодарить его хотел. Не появится, что ли?
– - Нет... Теперь я уверен, что не придёт -- негромко сказал Павел и прислонился лбом к стеклу витрины. По стеклу сильно бежала дождевая вода, и на лице Павел шевелились тени капель и букв. Буквы были большие и мокрые. Павел отодвинулся от окна и прочитал:
– - Е-щи-ла-дис.
А пробегавший в длинном прозрачном плаще дудон с большой палкой в руке остановился перед витриной и прочитал с улицы:
– - Сидалище...
Его голое под целлофановым покрывалом тело изогнулось и подняло палку.
– - Сидалище. Жопа то есть, -- гоготнул дудон, -- а мы по жопе-то дубинкой вмажем!
И он размашисто стукнул палкой в плачущее стекло. Витрина лопнула, зазвенела и поперхнулась хлынувшей внутрь водой. Теперь вода была повсюду. Она пузырилась под ногами и хлестала по лицу. Она плескалась и барабанила. Тихое уютное "Сидалище" захлебывалось и шло ко дну посреди бушующего океана. Качались на волнах чашки и тарелки, плавали салфетки и зубочистки. А вода прибывала. И не было от неё спасения.