Праздник в сказочной стране
Шрифт:
Николь показала свой подарок.
— Романы! Любовные романы, целая коллекция!
— О-о, я читала вот этот, отлично написано, с юмором! — сказала Верити.
Выражение ее глаз заставило его расправить плечи.
— Ты запомнил!
— Запомнил.
Кейду пришло в голову, что он вообще вряд ли когда-нибудь забудет любую мелочь, касающуюся Николь. Ему захотелось подарить ей целую библиотеку любовной чепухи, лишь бы сделать ее счастливой.
— Открой свой. — Николь кивком показала ему на сверток
В глазах у нее плясали чертики, и Кейда охватило нетерпение. Он разорвал обертку и покатился со смеху. Она подарила ему коробку шоколадного ассорти с огромной наклейкой, которая гласила: «Будьте умеренны!» Кейд потянулся поцеловать ее в щеку, и в этот момент из упаковки выпал второй предмет, завернутый в пузырчатую пленку. Заинтригованный, он поспешно развернул его, и широчайшая улыбка расплылась по его лицу. Это была миниатюрная фигурка боксера, тонкой, явно ручной работы.
— Я не удержалась.
Верити переводила взгляд с одного на другого:
— Кажется, здесь кроется некая история!
Николь не стала вдаваться в детали.
— Вроде того. Хотя, скорее, просто одна личная шутка.
— Даже слишком личная, — объявил Кейд. — Ведь я вовсе не мечтаю трезвонить по всей округе, что ты отправила меня в нокаут.
Ди подняла вверх руку:
— Николь! Дай пять!
Когда Ди и Верити отвлеклись — а отвлеклись они на чудный опаловый браслет, который Кит подарил Верити, — Николь снова отправила Кейда под елку. Он нашел там еще один сверток, подписанный ее рукой. Это был подарок от Эллы и Холли для него. Внутри оказалось фото в рамочке, явно украшенной малышками собственноручно, хотя и под началом Николь.
Элла и Холли на фотографии не просто смеялись. Их личики, их фигурки просто фонтанировали смехом, весельем, счастьем. Воплощенное жизнелюбие, и ни следа пережитой драмы, ни малейшей тени. Фотографу — а он понял, кто их фотографировал, — удалось поймать миг чистейшей, не омраченной ничем радости. Кейд вдруг осознал, что держит в руках материальное подтверждение, что они выжили, что самое страшное позади.
— Спасибо тебе, Николь.
Глава 9
Николь застыла в дверях гостиной, впитывая тишину и спокойствие наступившей ночи. Весь дом спал, но она еще жила воспоминаниями о прошедшем торжестве. Ей не хотелось засыпать и оставлять это Рождество в прошлом. Она устроилась на ближайшем диванчике, почти утонув в нем. И задумалась, подперев голову рукой. Улыбка тронула ее губы, когда она вспомнила, сколько веселья сегодня видела эта комната. А для нее самым главным было то, что рядом — Кейд.
Кейд, Кейд, всегда Кейд. Одно воспоминание о нем согревало ее кровь.
— Я думал, ты спишь.
Прежде чем она успела сесть как следует, он наклонился и обхватил ее лодыжки.
Кейд посмотрел на нее так ласково, словно гладил по лицу.
— Почему не читаешь какой-нибудь из своих любовных романов?
— О, если я начну, то не смогу оторваться до утра!
Он хотел что-то сказать, но взглянул на ее губы — и замолчал. Кровь забурлила у нее в венах, а вся усталость улетучилась быстрее, чем успели мигнуть фонарики на елке. И, чем дольше он смотрел, тем сильнее разгоралась в ней страсть, которую ей все тяжелее было скрывать. Он с усилием перевел взгляд на елку, сверкавшую в углу.
— Это был великий день. Ты прыгнул выше звезд! Элла запомнит это Рождество навсегда. Да и все остальные тоже.
— А ты?
Он вновь взглянул на нее, и все ее усилия по шли прахом. Здравый смысл уже не подавал голоса, или она не слышала его из-за шума крови в ушах?
— Это было мое самое лучшее Рождество. — Николь смогла ответить только шепотом.
Он нашел оставленный им же на столике возле дивана бокал с виски. Поднял, вдохнул аромат, но так и не поднес к губам. Вместо этого протянул бокал Николь. Но она сморщила нос.
— Не люблю виски. Предпочитаю что-нибудь более сладкое.
Его глаза лукаво блеснули.
— Ха, что-нибудь более сладкое?
— Кейд, я в порядке, честно. Мне ничего не нужно.
— Угу, я заметил, что ты почти ничего не ела за ланчем, да и потом — и на обед, и на ужин — жевала какую-то петрушку.
— Я съела свои пару тысяч калорий, клянусь тебе. И жевала не петрушку, а черешню.
Николь худела и была намерена худеть до конца! Кстати, у нее уже были успехи.
— Ты же сладкоежка, Николь.
— С этим покончено.
— Ты сладкоежка, — упрямо протянул он. — А сейчас Рождество…
Ей не понравился блеск в его глазах.
— И что?..
Кейд дотянулся до стоявшей на полу среди оберточной бумаги и игрушек банки с изюмом в шоколаде и поднес ее Николь. Кто, черт возьми, может выдержать такое? У нее потекли слюнки.
Кейд потряс банку.
— Нико-оль! Она еще закрыта!
Николь прислушалась, как нежно стукаются друг о друга горошинки в своей стеклянной тюрьме… они так хотят выбраться на свободу… Они мечтают прыгнуть ей в рот… Саймон уже оказал ей любезность, сообщив, что «эти штуки очень похожи на какашки кенгуру», но почему-то даже это ее не впечатлило. «Какашки кенгуру, какашки кенгуру», — несколько раз повторила она про себя. Нет, не помогает!