Преадамит
Шрифт:
Подслушать о чём говорили «родственница яги» с помощником, Лине не удалось, а жаль. Казалось, беседа касается именно её. Тревожное чувство появилось в груди.
Старуха вернулась через несколько минут, она достаточно бодро, по сравнению с прошлым разом, прошла обратно в кресло-качалку.
– Ведай… поведай, историю свою, бабушка тибе послухает.
Блогер, используя актёрский талант, натренированную дикцию, принялась рассказывать о бесплодии, о том, как хочет родить ребёнка. Интересно, что врала Алина лишь отчасти – она и вправду стала бесплодной в двадцать три года. Бурная молодость, вечеринки, беспорядочные связи с мальчиками и… аборты… лишили женщину репродуктивности.
Абрамова заканчивала душещипательный рассказ, как неожиданно, «больная»
Очнувшись, Вильд ощутила острую боль в голове, пошевелиться не в силах – крепко связана. Губы ссохлись, во рту привкус крови, жажда… нестерпимо хочется пить. Сколько времени пролежала в отключке – не знает, мысли спутанные, тесно и холодно. – «Нужно выбираться из столь необычного положения, как?! Искать меня начнут дня через два, не раньше… дура! Надо было брать спутниковый телефон и выходить периодически на связь, а теперь… если выберусь, всегда стану носить его с собой… и ещё маячок. Безвыходных ситуаций не происходит! Ага, того кто это придумал сюда бы его, на моё место!» – Из противного шума, исходящего сверху, Абрамова поняла – она в подполье.
Через час, может, больше (сложно следить за временем, когда ты на грани паники), верхняя доска поднялась, в глаза научному журналисту ударил яркий свет; над ней возвышалась старуха.
– Неси её в комнату! – Отдала ведьма приказ детине.
Переросток, послушно схватил пленницу словно лёгкую подушку и закинул на плечо – больно.
Женщину бросили на топчан. Бабка приближалась из кухни с огромным ножом для разделки мяса. От испуга Лина вскрикнула.
– Ни бойси! – Ласково прошептала старуха, – сегодня тибе забивать не станем, надо всё подготовить… замариновать.
«Родственница» Бабы-яги распорола одежду на репортёре, сперва верхнюю, затем и нижнюю, обнажив упругое тело на всеобщее обозрение. Детина жадно раскрыл рот, уставившись на представившеюся ему красоту, наверное, подобного вживую никогда не видел. Старуха отвесила помощнику подзатыльник.
– Отвернись! Ишь ты! Мал ешчё, смотреть на падших баб. – Причитала хозяйка, привязывая руки и ноги жертвы к стене, – не про твою честь. Неси лучше уксус, сейчас обмоем хорошенько грешную плоть.
– Что вы собираетесь делать? Меня будут искать! – Запротестовала Абрамова.
– Сама виновата! Думала, мы здесь в пещере живём? У нас ноутбух есть, энтэрнет: внук признал тебя, кто ты такая… хотела опозорить старуху? Потомка самой Бабы-яги?! Теперь не жальчи меня, получишь по заслугам, отобедаем завтра тобой.
Слова безумной ведьмы повергли Алину в ужас, она прекрасно поняла – «колдунья» не шутит.
– Сейчас обмоем тибе, будешь чистой. Смотри какая! Чернявая, очи зелёныя, румяная вся; упругая, мордашка, шо у худого поросёнка, череп аккуратный, сделаю кубок, пить с него не стану, не волнуйся. Пугать таких дур, как ты им буду! Дойки справные, – бабка больно сжала грубыми, сухими руками грудь Лины, – мне ба такие в молодости, глядишь, не засиделась в старых девах. Окорока мясистые, дюже только жилистые, жевать долго, ну да я пропарю! Весу в тебе немного, шо куль картошки, роста какого, знаешь? Маленько больше полутора метра? Можно хучь целёхонькой в духовку вместить. И чего тебе, дуре, не сиделось дома? Красивая, охмуряла ба мужиков и горя не знала, на приключения потянуло? Ну да, поделом тебе будет теперь. Да по делам!
Научному журналисту в какой-то момент показалось: она спит, видит кошмар и не может никак проснуться. Собрав побольше воздуха, пленница вскрикнула во весь голос, в надежде подскочить на собственной кровати. Не вышло – это реальность.
– Хватит уросить, страмина! – Ударила
В этот раз Абрамову бросили не под пол: в тёмную кладовую между полок с банками солений.
Вильд не верила в Бога, являлась атеистом со средних классов начальной школы, а сейчас, начала тихо взывать к Всевышнему. Блогер помнила, как её учитель и наставник, профессор Яковлев, тоже воинствующий атеист, однажды признался студентам, – «Когда сын в Чечне служил в 95 – ом, я каждую ночь молился. В Бога не верил, а просил, просил и просил – «Сбереги сына!», – А что? Вдруг и правда, есть там что-то? От меня не убудет, если попрошу… сын, живой вернулся, внуков уж нарожал мне троих, а я так и не уверовал». – Алина, сейчас как никто другой понимала наставника и действовала аналогично. Когда не остаётся надежды на спасение, к богу взывают почти все, а когда пронесёт, опять про него забывают.
Помощь не приходила. На дворе началась гроза, слышно, как крупные капли дождя, барабанили по деревянной крыше; в комнате монотонно тикал механический будильник, о чём-то долго перешёптывались бабка с внуком. Чувство беспомощности, отчаяние, ненависть – кипели в Абрамовой, с ними она и заснула.
Спасители пожаловали утром: егеря с собаками и милиционером во главе. Хозяйку дома и её внука задержали, репортёра освободили. Журналист не помнила, когда она ещё была настолько рада представителю власти. Обязана своему чудесному избавлению Вильд, оказывается, той девочке, что повстречала у входа в избу «Яги-младшей» – Алёне. Та, уйдя от дома ведьмы почти на километр, ощутила сильное чувство любопытства, вернулась к избушке и, стала очевидцем событий, случившихся с блогером. Алёнка со всех ног бросилась домой, пришла поздно, её отругали родители, долго не верили в «басни», про красивую женщину, которую бабка Люся хочет сожрать, считали – «Выдумывает дочь оправдание себе, чтоб не наказали».
К счастью для Лины, девушка, ослушавшись родителей, выбралась ночью из окна и побежала к дяде Васе – милиционеру; всё тому подробно рассказала. Может, он и не поверил бы, да только давно неладное происходит с той «знахаркой», подозревали её ещё в конце 90-х в причастности к исчезновению людей. Вот и решили проверить – а если правда?
Абрамова сидела во дворе горе-яги, одетая в комбинезон егеря на голое тело, пила коньяк из фляжки капитана мелкими глотками, не пьянства ради – психического здоровья для.
– Скоро тебя домой отправят, – успокаивал журналистку дядя Вася, – показания твои запишем, с коллегами уже связались, редактор заверил: «Лично за ней приеду!».
– Их посадят? – Отстранённо поинтересовалась репортёр.
– Не знаю, суд будет точно, он решит. Сомневаюсь: у бабки с психикой непорядок, внук тоже с головой не дружит, скорее всего, отправят на принудительное лечение. А там… кто его знает. Чувствую, раскопки в её дворе много сюрпризов принесут. М-да… вот такая вот Баба-яга! Прославит Люська наши края, ой прославит… да в нехорошем свете.
Репортаж о произошедшем с «родственницей» самой Бабы-яги, просто взорвал Российский интернет, СМИ, общественность. Лина Вильд ощутила пик славы. Несмотря на пережитое, оставалась скорее довольна случившимся, чем расстроена. Правда, кошмары порой мучили ночами: бабка с ножом или темнота и монотонное тиканье будильника за стеной.
Давно – лет в двадцать, Абрамова мечтала ничего не делать и получать деньги. Дождалась, вот – твоя мечта сбылась! Ан нет. Не могла репортёр сидеть дома без дела, от скуки хоть на стену лезь. Бум с бабкой-каннибалкой поугас, хотелось сделать нечто новое, погрузиться с головой в работу. Редактор выступил против, отправил Лину в принудительный отпуск. Пришлось искать методы, чтобы уговорить Сергея Платоновича отпустить её в новую командировку, если нет, – «Поеду сама! В конце концов, блогер я или кто?! Ещё мне станут условия всякие редакторы ставить».