Предан(н)ая. Часть 2

Катс Натали

— Юлька, все будет хорошо, — шептала она подруге, а сама видела, как врач торопливо разрывает пакет с системой. Она пару раз видела приступы Сережи, но такого сильного — никогда. Приступ все не заканчивался и не заканчивался.

— Держи, — медбрат вручил ей пластиковый пакет с лекарством, — подними выше.

Перепуганная Светка, все так же прижимая к себе рыдающую Юльку, подняла руку вверх, стараясь поднять пакет как можно выше, словно от этого что-то зависела

Врач с силой разогнул Сережину руку и вколол иглу в вену. Он поставил стойку и, забрал пакет с лекарством у Светки.

— Она

жена? — он кивнул на Юльку, — его надо госпитализировать. Срочно. Это эпистатус. Можем и не довезти. Нужно знать какие лекарства он принимает.

Юлька услышав слова врача завыла и, вырвавшись из Светкиных рук, кинулась к Сереже.

— У вас есть носилки? Несите. Я сейчас все принесу. Я знаю, где что лежит.

Пока врач с вызванным на помощь медбратом суетились, укладывая Сережу, у которого наконец прекратились судороги, на носилки, Светка рылась в тумбочке, доставая документы и лекарства. Она однажды была свидетелем, как Юлька ругалась на Сережу. Выговаривая ему, что история болезни. Необходимая как раз для таких случаев, лежит где попало. И велела ему убрать ее на место, в тумбочку в спальне.

Она уже все нашла, и тут ее взгляд зацепился за смятый клочок бумаги, валяющийся рядом с кроватью. Совсем недалеко от упавшего Сережи. Она машинально схватила его и спрятала в карман. Зачем-то.

Скорая уехала, увозя Сережу и рыдающую Юльку. А Светка осталась, одела притихших и плачущих детей. Успокоила их как могла, соврав, что папа с мамой просто поехали в больницу. Как обычно. Но у дяди Паши сломалась машина, поэтому пришлось вызвать скорую.

И только вечером, когда Юлькиных детей забрала вытирающая слезы бабушка, она вспомнила про странный листок бумаги который так и лежал в кармане ее домашней туники.

Глава 20.

Юлька всю ночь провела в больнице, держа Сережу за руку и слушая мерный писк приборов. Это так страшно, когда ты ничего не можешь сделать, ничем не можешь помочь тому, кого любишь. Несколько часов, после приезда в больницу, она провела в коридорчике, где с отчаянием и страхом встречала каждого человека в белом халате, которые входили и выходили из реанимационной палаты с какими-то чемоданчиками и с деловым видом. Она не могла отличить и понять кто это: врачи или медсестры. Они все слились для нее в белое пятно без лица и фигуры.

Только один человек выделился и этого пятна, оказавшись лечащим врачом. Он вышел почти последним, стянул маску с лица и тихим, спокойным голосом, сказал, что у ее мужа в крови обнаружили высокую концентрацию алкоголя, от чего Юлька вскинулась, ведь Сережа не пил, он берег себя, и добавил, что ее муж, кажется, перестал пить противосудорожные таблетки, которые ему прописали. Или пропустил прием в последние пару суток.

И теперь все было плохо. Купировать приступы не получилось и Сереже дали общий наркоз, чтобы подавить нейронную активность. И врач отказывался делать какие-либо прогнозы. С одной стороны снизить дозу противосудорожного препарата не получалось, а значит Сережа так и будет в состоянии управляемого наркоза, но с другой — никаких особых осложнений не случилось. Немного поднялась температура, но не критично, сказал лечащий врач. И посоветовал идти домой отдохнуть, но она отчаянно мотала головой не в силах вымолвить ни слова.

Юльке

дали успокоительное и попытались прогнать из реанимации, но она с так умоляюще посмотрела на медсестру, пришедшую выгнать посетительницу, что та махнула рукой. Только велела сидеть тихо и ничего не трогать.

Как будто бы Юльке что-то нужно, кроме Сережи. И она сжимала его руку и ждала. Ждала, что он снова придет в себя, и позовет ее. Как тогда, давным-давно.

Утром пришли Алексей Михайлович и Анна Павловна, Сережины родители. Дети остались с няней. Их Юлька не разрешила приводить сюда. Все равно не пустят.

— Юленька, — Алексей Михайлович, — положил руку ей на плечо, — тебе надо отдохнуть. Сереже бы не понравилось, что ты всю ночь просидела без сна. И дети… ты должна быть с ними.

— Нет. Я не уйду. Я должна быть здесь, с Сережей.

— Тебе надо отдохнуть…

Но Юлька упрямо помотала головой и подвинулась ближе к Сереже, словно ища у него защиту. Как обычно. Она уже не плакала, слезы иссякли и высохли, покрыв сердце сухой коркой.

Вечером к ней отправили психолога. Но Юлька упрямо мотала головой, не желая покинуть мужа. Единственно, психологу удалось добиться, чтобы она поела.

А она даже не могла думать. В голове было пусто, не было ни мыслей, ни чувств, словно она сама лежала рядом с Сережей такая же не живая. И теплота его руки стала якорем, который удерживал сознание Юльки.

Вечером Алексей Михайлович силком вывел ее из палаты и передал Светке с Пашей. Светка настороженно всматривалась в Юлькино лицо, словно желая что-то спросить. Но молчала. Только обнимала ее и гладила по голове, как маленькую девочку.

Дома ее ждала вторая лучшая подруга Васька. Необычно молчаливая и серьезная. Вдвоем со Светкой они накормили, искупали и уложили в постель бесчувственную Юльку. Несмотря на бессонную ночь, спать ей не хотелось, но она закрыла глаза и сделала вид, что спит, лишь бы подруги ушли и оставили ее одну. Больше всего ей хотелось вернуться в больницу к Сереже. Вдруг пока она здесь, там что-то случится. Что-то нехорошее…

— Думаешь, она не знает? — прошептала Васька.

— Уверена, — так же шепотом ответила Светка, — Юлька на такое не способна. Я знаю.

— Я тоже так думаю, но как же все… странно?

— Не то слово… Все очень странно.

Подружки повздыхали и вышли из спальни, оставляя «спящую» Юльку одну. А она лежала, смотрела в потолок и мысленно сжимала руку Сережи, ощущая ее тепло. Она даже не заметила, как заснула. Казалось только прикрыла глаза, а когда открыла, то увидела, что в комнате светло, и даже портьеры не спасают от солнца и звуков дня.

Весь день она снова провела у Сережи. Изменений не было. Ни в лучшую, но и не в худшую сторону. Стабильно тяжелое состояние… слова врача стучали об корку в сердце и почти не доходили до Юльки. А вечером, вечером она почувствовала, как рука Сережи дрогнула в ее руке.

— Сережа? — просипела Юлька. После двух дней молчания голос пропал, — Сережа?

Но не успела она обрадоваться, что все хорошо, что он пришел в себя, как приборы, контролирующие состояние Сережи истерично заверещали. И мгновенно прибежавшие врачи вытолкали ее за дверь, ничего не объясняя. Снова, как вчера, замелькали одинаковые белые фигуры.