Предания об услышанных мольбах
Шрифт:
— Ведь Вас, преподобный, здесь не было, — обратились они к нему.
— Я бываю там, где пожелаю, — ответил Фо-дяо, затем подробно расспросил, какие новости у его знакомых, и удалился. Восемь его учеников, отложив дела, вернулись домой и обо всем рассказали единоверцам. Поскольку иного способа удостоверить рассказ у них не было, они разрыли могильный курган и вскрыли гроб. Останков Фо-дяо там не оказалось.
Чудотворец Цзяньтолэ
Цзяньтолэ был уроженцем
— К юго-востоку от Лояна есть горы Паньлин. В этих горах был в древности монастырь. Его основание сохранилось поныне, и монастырь там можно будет возвести вновь.
Монахи ему не поверили и пожелали убедиться в правильности его слов на месте. Они пришли в горы к тому месту, где была ровная площадка. Цзяньтолэ указал на нее:
— Это и есть основание монастыря.
Стали рыть землю и натолкнулись на основание каменного монастыря. Между тем Цзяньтолэ указал, где прежде находились зал для проповедей, монашеские кельи. И все, что он говорил, подтверждалось. Монахи были удивлены и восхищены. Они сообща заложили на том месте монастырь. Его настоятелем стал Цзяньтолэ.
Монастырь отстоял от Лояна на сотню ли. Каждое утро Цзяньтолэ приходил в город и слушал монашеские проповеди. По окончании проповедей он всякий раз наполнял патру маслом и пускался в обратный путь, чтобы на следующее утро прийти вновь. Так было изо дня в день, и ни разу Цзяньтолэ не нарушил заведенный порядок. Однажды человек, который был способен пройти за день несколько сотен ли, шел следом за ним и попытался его догнать, чтобы продолжить путь вместе. Человек сломя голову бросился за Цзяньтолэ, но так и не догнал. Настоятель обернулся и, смеясь, сказал:
— Держись за мою накидку-кашая да знай поторапливайся!
Тот ухватился за его одежду, и не успели еще сгуститься сумерки, как они были в монастыре. Странник пробыл там несколько дней, отдохнул, а затем вернулся домой. Ему открылось, что Цзяньтолэ — святой. О последующих годах жизни Цзяньтолэ ничего не известно.
Визит убогого монаха
Ди Ши-чан был уроженцем округа Чжуншань. Его семья благоденствовала. В годы правления под девизом Великое спокойствие (280—289) подданным династии Цзинь было запрещено становиться шрамана. Ши-чан чтил Закон, был его истым приверженцем. Он соорудил в своем жилище тайную обитель и принимал в ней шрамана. Бывал у него и Юй Фа-лань. Кто бы из монахов ни пришел, никому ни в чем не было отказа.
Однажды Ши-чана навестил некий шрамана внешности безобразной, в одежде пыльной и рваной, с грязными ногами. Шичан вышел к нему с поклоном, приказал слуге принести воду и омыть шрамана ноги.
— Тебе, Ши-чан, следует самому омыть мне ноги, — возразил бхикшу.
— Я стар и слаб, — отвечал Ши-чан, — и за меня это сделает слуга.
Бхикшу настаивал на своем. Ши-чан про себя обругал бхикшу и прогнал его. И тотчас его взору предстало дивное существо ростом в восемь чи, обличья необычайно величественного, легкой божественной поступью уходящее в небо. Ши-чан, каясь, бил себя в грудь и валялся в грязи. Монахи и монахини, что были в доме, а также пять-шесть десятков прохожих видели божество, парящее над землей в нескольких десятках чжанов. Образ его был чист и ясен, а дивный аромат месяц после этого витал в воздухе.
Юй Фа-ланя почитали выдающимся закононаставником. Его житие приводится в последующих цзюанях (свитках). Юй Фа-лань рассказал об увиденном в доме Ши-чана своему ученику Фа-цзе,
Муж, владеющий Учением, испытывает странников
Шрамана Кан Фа-лан провел годы ученичества в округе Чжуншань. В годы под девизом правления Вечная радость (307—312) вместе с четырьмя бхикшу Фа-лан с запада отправился в Индию. Им оставалось пройти тысячу ли по Зыбучим Пескам, когда близ дороги они увидели разрушенный буддийский монастырь с обезлюдевшими залами и кельями; одна полынь, и никого вокруг. Фа-лан и его спутники совершили земной поклон и вдруг увидели в отдельных кельях двух монахов. Один читал сутру; другого одолевал такой понос, что была загажена вся келья. Монах, читавший сутру, даже не удостоил их взглядом. Фа-лан проникся состраданием к больному. Из остатков риса он приготовил на огне отвар, подмел и вымыл до блеска келью. На шестой день больному стало совсем плохо: понос вконец его одолел. Странники ухаживали за ним, а про себя решили, что он не дотянет до утра. Наутро они пришли на него взглянуть, и что же: лик его был ясен и светел. Болезни как не бывало, а келья благоухает ароматом цветов. Странники поняли, что перед ними владеющий Учением муж, пришедший из потустороннего мира испытать их. Больной меж тем молвил:
— Бхикшу в соседней келье — мой наставник. Он давно уже овладел премудростью Учения. Пойдите и поклонитесь ему.
Странники подозревали монаха, читавшего сутру, в жестокосердии. Теперь они пришли к нему с поклоном и покаянием. Он сказал им так:
— Все вы, господа, устремлены к вере и вместе ступили на Путь. Однако Вам, досточтимый Фа-лан, недостает познаний. Ваши чаяния не сбудутся в этой жизни. Ваша мудрость, — сказал он сотоварищам Фа-лана, — глубока и основательна. Вы обретете желаемое в этой жизни.
С тем он и оставил их.
Впоследствии Фа-лан вернулся в Чжуншань и стал великим закононаставником. Его чтили и праведники и миряне.
Чудодейственный дар Чжу Чан-шу
Предки Чжу Чан-шу были уроженцами западных краев.
Семейство вело торговлю и было богатым. В годы правления династии Цзинь под девизом Вечное спокойствие (291—299) оно обосновалось в Лояне. Чан-шу чтил Закон и соблюдал себя в чистоте. С особым тщанием твердил он сутру «Гуаньшиинь цзин»[65].
Как-то раз у соседей Чан-шу случился пожар. Семья Чан-шу жила в тростниковом доме, а ветер дул в их сторону. Огонь подступил вплотную к дому, и домочадцы решили выносить вещи: может быть, что-то удастся спасти. Тогда Чан-шу велел им оставить тележку с вещами и не пытаться залить пожар водой, а с чистым сердцем твердить сутру «Гуаньшиинь цзин». Меж тем пламя, охватившее соседний дом, перекинулось на бамбуковую изгородь их дома. Но тут ветер переменился, и огонь, подобравшийся было к их дому, вдруг погас. Посчитали, что Чан-шу обладает чудодейственным даром.
В деревне жили четверо или пятеро надменных и вероломных юнцов. Они насмехались над Чан-шу:
— На его счастье ветер переменился. При чем же здесь божественный дар?! Вот будет сухая ночь, и мы спалим его дом. Как он нам тогда помешает?!
Они дождались, когда установится сухая погода, да к тому же с сильным ветром, тайно собрались и стали бросать на крышу дома Чан-шу зажженный факел: трижды бросали они факелы, и трижды те гасли. Тогда юнцов обуял ужас, и они разбежались по домам. А наутро они один за другим пришли к Чан-шу и рассказали о том, что совершили. Они пали перед Чан-шу ниц, моля о прощении. Чан-шу им отвечал: