Преданная
Шрифт:
Как давно ты всё знаешь? И что ты делал все это время… Со мной?
Закончив, судья поддевает мой подбородок и прижимается губами к губам. Не знаю, уместно ли. Может быть это уже лишнее, но отношения не выражаю.
Тарнавский берет меня за руку и ведет за собой. По коридору. Лестнице вниз. Через злосчастный зал на первом этаже. Мимо охраны. Возможно, мимо Кирилла или собственных приятелей. К парковке…
Я не уверена, что хочу садиться в его автомобиль,
Открывает двери низкой, купленной на взятки, ауди, помогает забрать в нее. Меня тут же укутывает незаслуженный, как кажется, комфорт. Судья обходит свою машину, сначала снимает с крючка сзади пиджак, потом садится на водительское и набрасывает его на меня.
Вроде бы не холодно, но он угадывает мою главную потребность сейчас – в тепле и хотя бы каком-то уюте. А может просто не хочет видеть, как я трясусь.
Заводит машину. Несколько секунд тупо смотрит в лобовое. А я – на него.
Сейчас особенно ясно становится, что мы друг друга не знаем. Ни черта друг о друге не знаем.
– Конверт – это подстава? Вы решили так меня проучить?
В голове все постепенно строится. Не могу сказать, что испытываю из-за этого какие-то особенно яркие эмоции. Видимо, те самые эмоции во мне просто выгорели.
Прежде, чем услышать ответ, получаю красноречивый взгляд.
Тарнавский смотрит внимательно и долго. Я пользуюсь «защитой» его пиджака. Знаю, что сейчас врать не будет. Проезжается по скрытому тканью телу. Задерживается на выглядывающих из-под нее коленках. Взгляд снова становится остекленевшим.
Он, наверное, жалеет… А я?
– Это было твое наказание.
Принимаю ответ, зачем-то кивая.
Ерзаю и первой разрываю зрительный контакт.
Высвобождаю руку и тянусь к решетке обдува.
– Холодно? – Заботливый вопрос после всего мог бы прозвучать неуместно, но мы делаем вид, что так и надо.
– Да, если можно, сделайте температуру выше.
– Хорошо.
Тарнавский исполняет мою просьбу, включает заднюю передачу и начинает выруливать. Я поздно спохватываюсь, что он, вообще-то, выпивший.
Смотрю на него из-под полуопущенных ресниц. Мои чувства к этому мужчине по-прежнему чертовски смешаны. И даже не знаю, вот сейчас я его больше люблю или ненавижу…
– Вы пили, – выпаливаю, когда машина вырулила и готова газовать. Ловлю на лице абсолютно трезвый взгляд. Играю с огнем. Вспоминаю, как сильно он способен хотеть. Меня хотеть. Сжимаю колени и позволяю языкам его пламени себя вылизать в ответ.
– С моими номерами не тормозят, Юля. Но если боишься – пристегнись.
Машина стартует. Я вжимаюсь в спинку сиденья и закрываю глаза.
Посрать. Я не боюсь. Уже, кажется, ничего.
Глава 41
Глава 41
Юля
Я
Когда Тарнавский гонит по набережной, не сворачивая ни на один из мостов, осознаю, что на свой берег сегодня не попаду. Вопреки логике расслабляюсь, а не варюсь в напряжении.
Мы молчим. Не выясняем. Не обсуждаем. Каждый думает о своем.
Я – о том, какой он на самом деле. И что на самом деле между нами.
Машина Тарнавского спускается на подземный паркинг дома, в который я однажды под дождем в припрыжку по лужам тащила злосчастный костюм.
Тогда считала его отбитым самодуром. А сейчас?
Было бы лукавством сказать, что мечтаю снова побывать в его квартире. Воспоминания все же болезненные. Но и сопротивляться не пытаюсь. Позволяю взять себя за руку и снова вести.
Низ живота чуточку ноет, но в целом… Я в норме.
Он все делает сам и молча. Жмет в лифте на свой этаж. Подводит к квартире. Отмыкает ее и подталкивает внутрь. Зажигает свет. Я жмурюсь.
– Чувствуй себя, как дома, – оглядываюсь. Мой взгляд скорее всего не просто уставший – а истрепанный. Тарнавского – стал еще более сложным, чем был. Голова полна мыслей, наверное. Отношение ко мне… Неоднозначное, я уверена.
Верит ли – не знаю.
Надо ответить «спасибо», но я смыкаю ненадолго веки, придерживаюсь за полку и расстегиваю босоножки.
Если он привез меня сюда разговаривать – я не выдержу. Ничего не хочу. Только снять с себя одежду, смыть воспоминания и заснуть. Хотя бы ненадолго.
Пока я копошусь, Тарнавский направляется вглубь своей квартиры.
Я пользуюсь возможностью и смотрю вслед. До сих пор не отпустило, если честно. Перед глазами вспышками его страсть. Он такой… Он так меня… Хотел.
Оглядывается. Я смущенно опускаю глаза в пол.
– Голодная?
Мотаю головой и отвечаю честное:
– Нет, – голос все такой же хриплый.
– Голова болит?
Опять мотаю.
– Пока нет.
Поверить сложно, но когда смотрю на него – вижу, что чуточку улыбается.
Произносит:
– Хотя бы так… – И скрывается в одной из комнат.
Я не иду следом. Стою в коридоре, как когда-то, только без лужи под ногами.
Тарнавский возвращается довольно быстро. Останавливается и смотрит.
– Юля, – зовет. Я киваю подбородком. Мол, услышала. Качает на волнах усталости. Я в машине чуть не уснула.
А еще мне сложно думать, но я пытаюсь. Если конверт у него, значит, я просто так обвинила в воровстве Лизу. Значит, я правда хуевая подруга. Помощница хуевая. Предательница тоже.