Предатель стреляет в спину
Шрифт:
Друзья уходили все дальше, оглядываясь назад. И каждый раз, когда Мухамадиев видел оборачивающуюся фигуру, он разражался проклятиями в адрес лейтенанта, и кровь все больше заливала подбородок.
С
Алишер вздохнул, сложил ладошки перед лицом, прошептал что-то, закрыв глаза, и побежал вперед.
Баранов с Демеевым в бинокли следили за людьми, подбирающимися к кишлаку. Оставалось совсем чуть-чуть, когда из домов дружно ударил негромкий залп.
– Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал, – сказал разведчик.
Лицо Демеева приняло скорбное выражение, но в душе он, отмщенный, хохотал.
Мухамадиев, взмахнув руками, рухнул ниц. Заныла и онемела щека. Алишер был готов к нападению, поэтому упал, как только услышал первый выстрел.
Чуть впереди лежал Стрекозов с огромной дырой в голове. Ваня, подвернув ногу под себя, вытянулся на земле без движения, ухватив лапищей ствол пулемета. Рация накрыла голову Локтионова.
Выстрел. Локтионов дернулся, и рука замерла. Абрамцев и Сироткин были тоже мертвы.
Из канавы, которая протянулась метрах в четырех от убитых, показалась голова. Затем, подождав немного, человек выбрался наверх и, пригнувшись, побежал к Стрекозову. За ним поспешил другой афганец, в жилете, широченных штанах и с русской винтовкой, которую он держал наперевес.
Когда они приблизились вплотную к Мухамадиеву, Алишер незаметно разжал руку, в которой лежала ребристая граната уже без кольца.
Девяносто два человека вошли в кишлак, предварительно обстреляв его из гранатометов, крупнокалиберных пулеметов, агээсов, установленных на бэтээрах, и автоматов.
Духов в кишлаке не было. Повешенные с площади исчезли.
Через полчаса Гарахана пылала. Сжигали все, что горело. Швыряли гранаты во все норы и щели. Крошили очередями стены, двери, ворота.
Мстили за погибших товарищей.
И еще долго после ухода шурави из кишлака над Гараханой блеском наступающей грозы бушевало пожарище.