Предатель. Без шанса на счастье
Шрифт:
— Знаешь… Есть же семьи, в которых двойни. Тройни. В конце концов, есть услуги няни и уборщицы. Ты устаешь? Давай мы тебя разгрузим… — предлагает он.
Я перебиваю:
— И стать няней для двоих? А о Лене ты не подумал? Она же затюкает постоянными звонками и ложью, что ее сын съел что-то не то в наше доме. И потом… Я выходила замуж за тебя, за любимого мужчину и планировала создать с ТОБОЙ свою… СЕМЬЮ! Родить тебе… ДЕТЕЙ! САМА! — невольно повышаю голос и прикусываю щеку, чтобы не кричать. — Родить тебе сама… Понимаешь? Родить и воспитывать НАШИХ с тобой
— У меня больше нет детей! — сверкает глазами.
— Уверен? — смеюсь. — Знаешь, я не могу тебе верить. Демид. Не могу. Сегодня ты хочешь подкинуть мне кукушонка от Лены, а через полгода еще более взрослого кукушонка от какой-нибудь Тани-Маши-Ксюши…
На лице Демида написана растерянность.
Мелькает удивление.
Не ожидал подобного отпора?
Я и сама не ожидала.
Но понимаю, хватит!
Хватит пытаться быть хорошей для всех, или завтра я очнусь и пойму, что всю жизнь провела воспитывая его каких-то внебрачных детей…
Глава 22
Глава 22
Она
В глазах мужа мелькает что-то еще. Будто борьба с самим собой. Демид застывает и кивает:
— Хорошо. Сейчас ты не готова. Вернемся к этому вопросу позднее.
Вот и все, на что его хватило?
— Считаешь, что я дурочка? Истерю? Ах, милая, ты глупышка, просто не понимаешь, какое я тебе счастье подарить хочу? нянчиться с ребенком, от женщины, с которой ты, судя по всему, круто отрывался! Да, я не готова вернуться к этому разговору… И не буду к нем готова. Ни сейчас. Ни потом… А ты… Если хочешь общаться с Максом, общайся. Но не приводи его к нам в дом. И, если общаешься, будь добр, Еве тоже удели внимание. Без вмешательства Лены. Вот такие мои условия. Заодно почувствуешь, как это здорово, справляться с двумя детьми.
— А ты чем будешь занята?
— Может быть, снова начну ходить в бассейн. Прогуляюсь? К подруге заеду? Да не важно! — всплескиваю руками.
Демид стоит, ошарашенный.
Смотрит на меня во все глаза, не ожидал взрыва от мягкой и послушной жены.
А я только сейчас понимаю, что мы и не ссорились до этого момента.
Ни разу по-настоящему не скандалили, не грызли друг друга в ответ.
Разумеется, у нас были небольшие споры и конфликты. Чаще всего, из-за ревности Демида. Или по глупым мелочам. Но я, как помню, всегда уступала, шла на примирение первой, Демид выдыхал и обнимал меня, целовал. Мы сглаживали конфликты жарким примирением, и все шло по-прежнему.
Потому что эти ссоры, те прошлые ссоры, их и серьезной ссорой назвать нельзя. Пустяковые недоразумения. Легкие и ничего не значащие проступки, которые забывают почти сразу же.
Но сейчас мы спорим и ссоримся.
Проступок слишком тяжелый и грязный, чтобы я могла закрыть глаза на все, как это делает Демид. Закрывает глаза на все, кроме собственного удобства.
—
— Ты куда? — доносится в мою спину.
— Умоюсь и лягу спать. С тобой говорить бесполезно, очевидно же, — пожимаю плечами.
С удовольствием забираюсь под душ и ставлю воду, чуть-чуть более горячую, чем всегда.
В какой-то момент понимаю, скорее, чувствую, что Демид зайти пытается. Я выглядываю из-за матовой стенки душевой кабины и вижу, как дергается ручка на двери ванной комнаты. Один раз, другой.
Но я заперлась изнутри.
Очередной новый штрих в истории наших отношений.
Раньше я никогда не запиралась в ванной комнате.
***
Немного подергав дверную ручку, Демид уходит, не стал открывать защелку снаружи, хитро провернув механизм.
Я забираюсь под душ и пытаюсь забыться. Позволяю воде бить по плечам и по голове. Пусть унесет за собой в сливное отверстие на полу всю боль, слезы и страх. Мне безумно страшно… Никогда прежде не было так страшно, но сейчас лупит до мороза, до гусиной кожи даже под горячим душем.
Я вышла замуж рано. Выскочила, как сказала бы мама. Взяла на год академ, из-за рождения Евы.
Должна была вернуться к учебе и сейчас просто не представляю, как я потяну это все, в случае разлуки… если у меня даже деньги в кошельке — не мои.
Осознание снова бьет трезвостью по голове: я всерьез думаю о расставании.
Наверное, так же, как Демид всерьез считает, что я перебешусь и приму Макса, а я не могу даже думать о нем, не то, чтобы видеть. Бедный Максик не виноват, но я испытываю сильнейшую неприязнь ко всему, что с ним связано.
К нему. К Лене.
Дрянь все-таки сумела… Сумела это сделать, отравила чистые воды нашей тихой гавани своим чернильным ядом.
***
Невозможно вечность прятаться за завесой воды. Хотя меня бы это устроило…
Но приходится покинуть душ.
Еще немало времени я провожу, чтобы просушить волосы и переодеться. Вернее, это можно было сделать быстро, но я тяну. Тяну, понимаю это отчетливо.
Потом тихо выскальзываю из ванной комнаты и спешу в спальню. Ева настолько устала, что не просыпается даже просто, чтобы поесть. Не стала будить свою девочку ради этого. Пусть лучше поспит, и мне тоже не помешает выспаться.
Постель уже смята.
Так, словно Демид лежал, но потом встал. По ногам немного тянет прохладой. Значит, Демид вышел покурить. Я забираюсь под одеяло и ставлю несколько подушек между нами в качестве барьера.
Дернув очередную подушку, замечаю, что с нее соскользнул телефон. Поднимаю его, чтобы переложить на тумбу.
Экран мигает: Демиду кто-то прислал сообщение.
У меня буквально жжет пальцы.
Обычно я не лезу в телефон мужа, не роюсь носом в его переписках.
Но и он тоже раньше не говорил мне о своих внебрачных детях, не просил их понянчить.
Поэтому я ввожу графический пароль и открываю уведомление.
Признаюсь, я ждала сообщений от Лены.
Очень ждала.