Предатель. Дочь от любовницы
Шрифт:
– В смысле, свободны?! Пусть хоть кто-то разберется с тем, что младенцами разбрасываются направо и налево! Она мне его кинула, словно кость собаке!
– начала я, но Елизавета Николаевна уже начала входить в раж:
– Нас там не было, сказать этого мы точно не можем! Но даже если та девочка ошиблась и поступила так, это не повод привлекать органы! У Софочки есть папа и бабушка. Мы позаботимся о малышке! Я сейчас же покажу вам паспорт, чтобы вы убедились, что я родственница моей девочке…
Она стала подниматься из-за стола, пока я сидела, что называется,
– Я не думаю, что есть нужда в полицейском наряде, - огласил кухню громовой голос Игоря, который вернулся с пожара, и сам он появился на пороге - уставший и крайне злой.
2.3
Честно говоря, от прибытия мужа я испытала… облегчение. Потому что наконец-то эта катавасия могла и должна была завершиться. Или он заберет свою родню и уедет из квартиры (что станет самым благоприятным исходом), или же я возьму самое необходимое на первое время и поминайте, как звали. А зияющую рану в душе попробую залечить потом… когда-нибудь. Сейчас бы мне просто во всем этом выжить.
Капитан полиции, кажется, тоже испытывал те же самые чувства. А мать Харламова и вовсе приободрилась и смотрела на нас всех с видом победительницы. Мелькнула нехорошая догадка, что она знала о ребенке и наличии у Игоря любовницы. И не просто знала, но и была целиком и полностью за то, чтобы сын был с ними. Ну а получилось, как получилось.
– Капитан, можно тебя на секундочку?
– спросил Харламов, не глядя на нас.
Их со Свиридовым взгляды встретились, и я невольно вздрогнула. За те годы, что мы с Игорем были вместе, я успела узнать мужа еще и с этой стороны. Подобные вопросы, которые касались общения с представителями правопорядка, он решал быстро. Не лебезил и не блеял, говорил четко и по делу.
– Ну, нет уж!
– вступила я в разговор.
– Мы тоже здесь все желаем послушать то, что ты хочешь сказать наедине.
Игорь посмотрел на меня одновременно виновато и недовольно, но сказать ничего не успел, когда вмешалась Елизавета Николаевна. А я и не замечала до сего дня, что она настолько болтлива!
– Саша, перестань делать из этого театральное представление! Отец ребенка вернулся, дальше мы разберемся сами, без этих уважаемых людей, у которых наверняка есть дела поважнее!
Свиридов взглянул на нее и нахмурил брови. Приглашение же Игоря проигнорировал.
– Игорь Леонтьевич, присядьте, пожалуйста, и ответьте на пару вопросов, - сказал он, указывая на стул, где сидел его напарник.
Тот тут же поднялся и отошел в сторону, при этом выражение его лица было таким, как будто он попал на крайне занимательную постановку в первый ряд.
– Ваша жена, Александра Григорьевна, сообщила нам, что ей подбросили ребенка в парке. Что вы об этом знаете?
Игорь после небольшого промедления все же устроился за столом и сосредоточил все свое внимание на капитане, буквально
– Ей его не подбросили, а оставили с нею коляску, где спала моя дочь. Через полчаса приехал я и мы пошли домой.
Надо же, как все складно выходило!
– Но в записке указано, что мать… подарила ребенка Александре, - указал на послание от Вероники Свиридов.
– У матери Софии послеродовая депрессия. С этим я разберусь сам. И сейчас, если у вас больше нет вопросов, вы можете быть свободны.
Он говорил это таким тоном, каким общался со своими подчиненными! И, конечно, капитану это не нравилось.
– Для начала я хочу взглянуть на ребенка. Вам нужно вызвать врача, чтобы тот его осмотрел… - начал он, но опять вмешалась свекровь:
– Софочка только что заснула! Она накормлена, для нее есть пампурсы (она так и сказала - пампурсы) и все необходимое. Завтра мы купим кроватку, игрушки…
– Мам… перестань!
– велел Елизавете Николаевне Игорь.
– Капитан прав - ему необходимо взглянуть на ребенка прежде, чем уехать.
Игорь поднялся из-за стола, я мельком заметила черное пятно от сажи на его шее. Раньше бы бросилась набирать любимому ванну, чтобы он мог расслабиться после трудного дня, а сейчас мечтала лишь об одном - чтобы он уехал с глаз долой.
– Я сообщу в органы опеки о данной ситуации, - сказал Свиридов, нехотя поднимаясь.
– Сообщайте, - пожал плечами Игорь.
– Органы опеки, насколько мне известно, до победного стоят за то, чтобы ребенок был с родителями. София - с папой, она обеспечена всем необходимым. Так что я вообще не понимаю всего этого кипиша.
Они все же вышли из кухни: Харламов и полицейские. Напарник капитана, разумеется, тоже отправился с ними, чтобы утолить свое любопытство. Мы со свекровью остались вдвоем.
Не в силах сидеть под ее недовольным взглядом, я поднялась из-за стола и сделала вид, что прибираюсь на и без того идеально чистой кухне. Тот момент, когда, придя с работы, решила порадовать Игоря пирогами, казался таким далеким, как будто он был из прошлой жизни.
– Саша, ты на меня не сердись, - начала свекровь, и я не удержалась и закатила глаза.
– Я тебе добра желаю. И внучке своей с сыном тоже. Думаешь, я эту кукушку поддерживаю?
В ее тоне засквозили нотки, полные раздражения и возмущения. И я тоже испытывала подобные чувства и молилась, чтобы этот бесконечный день наконец закончился.
– Так вот… нет. Я уже ее заранее ненавижу за то, что она выбросила мою внучку, как вещь! Но ты же женщина… к тому же, ты так хотела стать матерью… Вот тебе и шанс, да еще какой! Ни вынашивать не надо, ни рожать! Софочка - просто красавица, вся в Игоречка!
Еще один рвотный позыв подкатил к горлу ото всех этих сюсипусечек. Эта женщина знала меня семь лет! Неужели я вела себя так, что можно было подумать, будто я с распростертыми объятиями приму нагулыша?
– Лизавета Николавна, все, о чем я сейчас мечтаю - чтобы вы взяли Игоречка и Софочку и свалили вон из моего дома!
– рявкнула я.