Предатель
Шрифт:
Похоть и желание, которые поработили мое сознание были не лучшими советчиками. Ведь я люблю свою жену, очень люблю, и больше всего на свете хотел быть с ней. Да, пусть я не великий бизнесмен, как красавчик Самойлов, и не ворочаю миллионами, но я пытался сделать все, чтобы Ксении хорошо со мной жилось: дарил цветы, занимался бытом, ублажал в постели, хотел иметь детей совместных.
Чем я заслужил ее походы налево и этот удар под дых?
Начинаю вспоминать свои обиды, и новая порция агрессии наполняет каждую клетку моего организма.
Все
Сажусь в автомобиль и решаю поехать к Соне, пусть при мне поднимает свои архивы, ищет переписки, фото и прочую лабуду. Я хочу видеть и точно знать, что измена была, снять с себя эту тяжесть вины, которую пытается повесить на шею мое сознание. Заодно поговорю и с мачехой Ксюши, разузнаю еще раз детали того, как Татьяна прикрывала мою супругу, плюс, побеседую с Игорем. Хочу, чтобы он узнал, какую неверную и бестолковую дрянь вырастил.
Пусть знает!
Глава 16. Ксения. Больница
Открываю глаза и вижу белый потолок. В скорой боль стала настолько невыносимой, что врачи сделали мне укол, от которого я отключилась. Не знаю, что это было, но теперь я чувствую себя ужасно. Ощущаю себя так, словно вышла из-под наркоза.
Буквально через пару минут до меня доходит смысл происходящего, и я начинаю судорожно вспоминать, как тут оказалась.
– Мой ребенок, что с моим ребенком? – повторяю, как ненормальная. – Сестра! – кричу в пустоту и понимаю, что это глупо.
Встаю с кровати и чувствую дикую слабость, голова ужасно кружится и я не ощущаю сил сделать и пары шагов. Замечаю, что в палате еще три кровати, но они пусты и попросить позвать медсестру некого, опираюсь на стену и через силу иду к двери.
Открываю и выхожу в коридор. Неподалеку замечают пост. Одна из девушек оборачивается и ойкает, увидев меня:
– Ксения Игоревна, что же вы делаете! Быстро возвращайтесь в постель, - торопится ко мне.
– Мой ребенок, я беременна, что с моим ребенком?
– задаю вопрос, игнорируя ее слова.
– Пойдемте, я помогу вам прилечь, - не отвечая, берет меня за руку и ведет обратно к постели.
– Я хочу знать, что с малышом. Все в порядке? – снова задаю вопрос, и меня пронзает болью внизу живота. Опять тянет, как дома, когда я начала скандалить с Ваней.
– Сейчас подойдет врач и все расскажет, успокойтесь, вам нельзя нервничать, - мягко отвечает девушка.
Ее слова немного успокаивают, если нельзя волноваться, значит я все еще в положении. Страх потерять ребенка настолько огромный, что меня буквально трясет, не могу совладать со своим телом и эмоциями.
В данный момент мне чихать на всех, на Ивана с его подлыми изменами, на сестру, которая меня оболгала, на мачеху, которая ответила на
Мне плевать, что с его отцом я никогда не буду, он не виноват, что в моей жизни произошла такая история и такая больная любовь. Скорее всего, для Вани я была дурочкой, которую он обвел вокруг пальца, но для меня он являлся любимым человеком, и этот комочек, который я ношу под сердцем – настоящей плод любви. Пусть даже только моей.
– Вот так, ложитесь, - накрывает меня одеялом медсестра. Девушка очень доброжелательна и я пытаюсь выдохнуть и расслабиться. – Открыть окно? Мы позвонили вашему отцу и он скоро приедет.
– Что? – подпрыгиваю, как ошпаренная. – Папе? Для чего?
Честно говоря, я не привыкла делиться с ним проблемами. Так уж вышло, что отношения у нас хорошие, но не слишком душевные. Наверное, отчуждение произошло, когда не стало матери и появилась Татьяна. С каждым годом дистанция между нами только увеличивалась. Не скажу, что он обижал меня, всегда искал пути, чтобы поговорить или стать ко мне ближе, но в определенный момент жизни я просто замкнулась в себе.
Папа никогда меня ни в чем не обделял, я бы даже сказала баловал, а в личных беседах подчеркивал, что я для него самое важное в жизни, но от этого отсутствие родной матери не становилось менее болезненным. Наверное, в силу некой незрелости на тот момент или неопытности, я была обижена, что он привел в дом чужую женщину. Как и любой ребенок, мне хотелось верить, что мама одна единственная любовь всей жизни отца и он не захочет больше вступать в брак. Сложилось все иначе.
С другой стороны я прекрасно понимала, что Татьяна отвлекала его от дурных мыслей, придавала жизни смысл и не давала раскиснуть, поэтому, когда он решил жениться – попыталась принять женщину как мать.
Я попыталась, а она нет. Никогда не ощущала своей нужности или важности рядом с мачехой. С Соней как-то был найден общий язык, но с Татьяной Петровной был хороший контакт только при отце, и я прекрасно понимала, что этот фарс для него.
Со временем я приняла эти правила игры и успокоилась. Смирилась. Но вот с отцом по душам говорить так и не смогла. Все время казалось, что он пойдет обсуждать мои проблемы с Татьяной Петровной, а та станет насмехаться. В итоге я научилась все тревоги и переживания переваривать внутри себя, не жалуясь папе, справляться со всеми горестями сама.
Вот и сейчас, когда услышала, что позвонили отцу, ощутила себя уязвимой.
– Зачем? Кто это сделал? – задаю вопрос медсестре.
– В смысле? – смотрит на меня с удивлением. – Вы, что ли, не помните? Отца звали, просили его набрать, телефон дали, - продолжает девушка.
– Хм, нет, не помню, - чувствую, что краснею.
– Не переживайте, это, наверное, от укола. В любом случае все в порядке, уже позвонили, и он в пути, - успокаивает меня, только мне становится еще тревожнее.