Предатель
Шрифт:
— Не стоит, будьте спокойны. Профессор обязательно посетит вас после, и расскажет вам немало, верно, профессор Ратигон?
— Разумеется, командир Гвардии.
— Профессор, я просил не раз называть меня «командир Шазол», статусы важны, но мы знаем друг друга больно долго.
— Прошу простить, и на том — мне уже пора, — Ханшэс запнулся на мгновение. — Да хранит вас Император. Да будет взор Его и Их.
— Да будет взор Его и Их.
Слова растворились на ходу. Позади остались детские возгласы, кругами стоящие деревья и громадный монумент, в тени которого развернулась встреча. Он обязательно
Стараясь не думать о прошедшем, Ханшэс ускорился и заскочил за угол, покидая центральную площадь. Зажатый в тени узорчатых зданий, он вытянул руку, позволив гнавшимся за ним переводчикам вернуться на свои места. Вновь металлический рукав заблестел полным составом подобно броне, тяжёлой, плотной броне, которую Ханшэс не видел уже много лет.
Мысли ползли за ним. Улыбки тех, кто звал его «господин», кто звал его «профессор» резали мозг, не желая прекратить тиранить голову. Он закрывал глаза, отмахивался от незримых спутников и шёл дальше. Двигался, точно слепой, пока за очередной резной лестницей не упёрся в грандиозный сине-зелёный сад. Облегчённо вздохнув, Ханшэс подошёл к подпёртому острыми колоннами дому, одна из сотен дверей которого принадлежала ему.
Ход, тень, коридор залитый золотым блеском и, наконец, закрытая дверь. Машинально проскочив сквозь украшенный для вида зал, Ханшэс устремился к столу в главной комнате, разблокировал скрытый за ним люк и, уняв хаос в голове, нырнул вниз.
Ханшэс Им-Зиан. Солдат Империи Сашфириш, специализирующийся на разведке. На время своей мисси на территории врага — Ханшэс Ратигон, профессор в центре наблюдения за телами планетарного и околопланетарного типа. Человек.
Он знал, кем был, и вспоминал это каждый раз, спускаясь во мрак тайной комнаты. И всё же, покидая её, всё чаще и чаще забывал, кем должен быть. Но солдат обязан выполнять свой долг, перед Империей и Императором. Вопросы же решают командиры.
— Уже девятый год я сам отдаю себе приказы, — прошептал шпион, активируя выдвижное кресло. — Кажется, скоро это закончится. Цикл начнётся в течение пятидесяти пяти местных суток.
Его пальцы пробежали по пустому столу, включив несколько экранов. За спиной Ханшэса пронеслись вспышки, моргая каждой сигнальной кнопкой — шифровщики активированы. Он окинул взглядом сияющий стол и, обождав немного, начал диктовать послание. Текст рождался на одном экране и тут же отражался на втором неясными символами. Информация, даты, количество кораблей и войск. Главное, последнее и точное — время и место, где будет червоточина.
Послание исчезло с экранов. Два сигнала унеслись ввысь и уже пронзили атмосферу, ускоряясь каждую секунду в десятки раз. Два послания: одно — подделка; иное, что преодолеет край галактики и после поступит в пределы Фронтовой дуги его родной Империи — отчёт шпиона с вражеского мира.
Ханшэс потянулся и выдохнул, чувствуя, что, наконец, миссия подходит к концу. Долг его выполнен, осталось лишь ждать сил Сашфириш, что прибудут, едва червоточина окажется в нужном месте. Два месяца ожиданий. Ещё два месяца в Ниривин.
Он оглядел края изогнутого полумесяцем стола. Пара тонких заострений подсвечивалась голограммами — по одной с каждой стороны. Столь похожие галактики
— Что же я тут делаю?
***
Ночной мрак укрывает города и тропы, моря и реки, горы и расселены. Редкие или частые леса, поля и пустыни. В его холоде закрываются тысячи миров, беря шанс на передышку.
Безумный гул в небе становится реже, а толпы на улицах неспешно исчезают. Если они и продолжают свой марш в свете фонарей, то уже меньшими рядами. Ночью большинство рас отдыхает, большинство существ находит способ вернуть потраченные силы. Это время досуга. Время свободы. Время страха.
Новая тьма спускается на одну планету за другой, пожирая миры. Разве кто-то в силах остановить её? Будто один солдат может противостоять самой Вселенной! В ночи его ждут снова и снова взмывающие кверху снаряды. Вместо смеха и добрых слов слышит он крики, грохот вокруг и шорохи, что заставляют внутри всё сжаться за миг. Словно тело само хочет сдавить органы и покончить с этим ужасом, и кости впиваются в мышцы, мешая бежать.
И всё же, даже от страхов своих, солдат не должен бежать. Он помнит свет, за который сражается. В конце ночи должен наступить рассвет. Должна исчезнуть тьма, пусть ради этого придётся пожертвовать всем. Всё изменится. И вместо гор тел к небу устремятся города. А вспышки взрывов заменят тысячи звёзд и сотни фонарей.
***
День, шедший за днём, предвещал новый день. Время, которому подобало бы ускориться в ожидании грядущего, растягивалось до безумия. Словно ничего не происходило, словно не близился день вторжения. Словно миссия не подходила к концу.
Ханшэс старался отбросить побочные мысли и продолжать жить тем обликом, который ему предписали: изображать того, кем он был уже много лет. Игра скоро закончится, солдат получит новую миссию, а ненавистная форма заменится экипировкой Сашфириш. С самого начала он знал это, но теперь не мог даже представить.
К моменту, когда разрозненные мысли тяжестью планеты легли на Ханшэса, послание его, должно быть, уже преодолело Фронтовую дугу Ниривин. Прошло более месяца, сигнал уже мог покинуть одну галактику, устремившись в другую. Скоро последние данные будут получены, войска займут позиции и, затем, он сможет вернуться домой.
Сейчас же мысли о родном мире были дальше, чем сама родина. И вместо протянувшихся меж городов-куполов дорог, Ханшэс двигался по бесконечному пути в тени зданий, чёрно-золотыми шпилями резавшими небеса. Он шёл по приггельному району, сверху и снизу окружённый визгом летящих машин. В самом же низу, куда Ханшэс порой поглядывал, дороги переплетались с охватывающим весь район парком, полным растений из различных миров.
«Свободные крыши» — подметил разведчик много лет назад, впервые идя нынешним путём. Теперь, как и прежде, взгляд его упёрся в пустые площадки, открывавшиеся на вершинах громадных зданий. Там, где в центральном районе тянулись поднебесные аллеи, сады и арочные мосты, здешние строения ограничивались несколькими шпилями до облаков.