Предателей не прощают
Шрифт:
— Кто-нибудь в курсе, где эта больница?
Я растерянно оглядываюсь по сторонам. В этом проклятом серпентарии должны быть те, кто знают Вильнюс. Хотя бы один человек.
— Ты знаешь? — готовая встать на колени и умолять помочь, я обращаюсь Марату.
— Прости… — Тот ошарашенно моргает и отрицательно кивает головой.
— А ты? — Я поворачиваюсь к нашему визажисту.
— Я… — она растерянно разводит руками и тоже смотрит на коллег.
— Господи… неужели вам всем настолько пофиг?!
Меня разрывает
— Поехали, птичка! — вдруг проталкивается среди зевак Вероника. — Я знаю, где эта гребаная клиника. — Она решительно подхватывает меня под руку и ведет к выходу. — Пусть только попробуют нас остановить! Я им такие автографы выпишу, что никогда не забудут.
Глава 47. Близкий и чужой
В машине мое волнение достигает максимума. Вероника командует своему знакомому, куда ехать, а меня колотит так, что зуб на зуб не попадает.
— Не дрейфь, птичка. Наш босс такая сволочь, что даже смерть не захочет с ним связываться, — успокаивает Вероника.
— Я не знаю, что со мной будет, если он… — Двумя руками закрываю рот и складываюсь пополам от подступающей тошноты.
— Так! Только не блевать здесь! — Наш молодой симпатичный водитель быстро достает из бардачка пластиковый контейнер от какой-то еды. — Держи, я как раз выкинуть не успел. — Протягивает он, и содержимое моего желудка буквально сразу же выплескивается в грязную коробку.
— Да что ж с тобой такое? — Вероника заботливо собирает мои волосы в хвост.
— Лео… — Я пытаюсь остановить следующий рвотный позыв. — Он всё для меня.
— Нельзя так сильно зависеть от мужчин. — Вероника через зеркало заднего вида переглядывается со своим знакомым. — Особенно, если этот мужчина Леонас Рауде, — быстро добавляет она.
— Я… — Желудок снова выворачивает. На этот раз одной желчью. — Я не выбирала. Оно само так сложилось. — В надежде поскорее увидеть больницу, смотрю в окно.
— Везучая ты, птичка. — Тяжело вздыхает моя спасительница. — Жаль, не в том смысле.
После этих откровений и мой желудок, и попутчики замолкают. Водитель старается гнать, как можно быстрее. Вероника суетливо ищет в мобильном чей-то контакт. А я считаю секунды.
Совсем недавно я была обычной студенткой, приехавшей покорять Питер. Будущим экологом! Девушкой из счастливой семьи, где папа любит маму, и вместе они заботятся о бабушке.
Прошло всего каких-то три месяца, а от всего этого ничего не осталось. Папа больше не любит маму. Я уже забыла, что такое семинары и лекции. А вместо учебников или швабры у меня микрофон, платье с блестками и любимый мужчина, перекроивший всю привычную жизнь, как бесхозный отрез ткани.
Задумавшись об этих изменениях, я не замечаю, как машина
— Все, приехали. Теперь собрали жопки в ручки и идем! — Она, как трофей, вручает своему парню коробку с содержимым моего желудка. И толкает пассажирскую дверь. — Костя, милый, это тебе придется выбросить самому. Нам нужно разбираться, что с боссом.
Видимо, привыкший к подобным выходкам, Костя даже не морщится.
— Спасибо, — шепчу я искусанными губами. Не знаю, увидимся мы еще или нет.
А уже в следующую секунду забываю обо всем, спеша по узкой дорожке к двери приемного покоя.
То что происходит потом ни капли не похоже на все мои детские поездки в больницу. Мы никого не ждем, не извиняемся и не просим разрешения пройти дальше.
Словно знает здесь каждый угол, Вероника буксиром прет по извилистым коридорам со мной на прицепе. И изредка отвечает в трубку мобильного: «Да», «Поняла», «Буду должна», «Конечно», «Обязательно».
Я как болванчик повторяю за ней эти волшебные слова и стараюсь не обращать внимания на возмущенные взгляды персонала.
— Мне кажется, они сейчас вызовут охрану, — говорю в лифте, когда мы поднимаемся на этаж интенсивной терапии.
— Как вызовут, так и отзовут! — Вероника машет перед моим носом своим мобильным и подмигивает.
— А ты точно певица? — спрашиваю с нервным смешком. Сейчас я рада отвлечься на что-нибудь, кроме Лео.
— Попоешь с мое в этом балагане, тоже научишься. — Поправив макияж, Вероника расстегивает верхнюю пуговицу на своем платье.
— Как думаешь, он в порядке?
За пару мгновений до нужного этажа, сердце замирает.
— Из меня хреновая гадалка. Лучше будь готова ко всему.
Впервые за время нашей поездки Вероника не пытается изображать оптимистку. Сквозь собственный страх я замечаю, как подрагивают уголки ее губ и как быстро пульсирует голубая венка у виска.
— Лео, пожалуйста… — Сложив руки в молитвенном жесте, подношу их к губам. — Только живи.
«Пусть даже если не со мной, а с женой», — дополняю мысленно и, боясь увидеть самое страшное, делаю первый шаг из кабинки лифта.
— Мы к Рауде! Мне сообщили, что он здесь, — опережая вопросы встречающей нас медсестры, быстро произносит Вероника.
— Вы вообще понимаете, что сюда нельзя?! — Та машет руками и округляет глаза.
— У нас договоренность с вашим главным. Проведите сейчас же к Леонасу Рауде.
Решительности певицы можно позавидовать. Сама я временно способна лишь молиться и дрожать.
— Вы глухие?! — Щеки медсестры заливаются красной краской. — Это вам не терапия и не приемный покой! Здесь нельзя находиться. По договоренности или нет.