Предатели Гора
Шрифт:
— Такие же, как Ты сама? — уточнил я.
— Конечно!
— И всё же даже в этом случае, — заметил я, — мне кажется, что существуют такие ощущения и аспекты рабства, которых нельзя полностью понять или ожидать, пока не получишь реального опыта этого состояния.
— Я в этом не сомневаюсь, — сказала она, задрожав.
Я окинул её взглядом. Надо признать, стоящая передо мной на коленях закинув руки за голову женщина, одетая в лишь рабскую полосу и пояс, была прекрасна.
— Я могу
— Нет, — отрезал я.
— Вы начали моё обучение, не так ли? — поинтересовалась Феба.
— Возможно, — не стал отрицать я.
— Мне страшно, — призналась она.
— Как Ты думаешь, почему я приказал тебе, стоять на коленях именно таким образом? — спросил я.
— Очевидно, чтобы заняться моей одеждой без помех с моей стороны, — предположила моя служанка.
— Ты считаешь себя скромной? — осведомился я.
— Конечно, — поспешила заверить меня она. — Я же свободная женщина.
— Однако когда Ты в первый раз предстала передо мной на постоялом дворе, твои груди были обнажены — напомнил я.
— Мне кажется, что у меня прекрасные груди, — сказала она покраснев.
— Можешь не сомневаться, так и есть, — заверил я её.
— Я обнажила их, потому что опасалась быть отвергнутой, — призналась Феба.
— И Ты по-прежнему считаешь себя скромной женщины? — осведомился я.
— Да, — ответила она.
— Так вот — нет, — усмехнулся я, — о какой скромности Ты можешь говорить, если Ты должна демонстрировать их снова и снова, и насколько я вижу, готова делать это с удовольствием, в точности как рабыня?
Женщина понурила голову и уставилась перед собой.
— Ты можешь опустить руки, — разрешил я, и она тут же положила руки на бёдра.
— А вот колени сводить я не разрешал, — заметил я.
Феба поспешно вернула ноги на прежнее место.
— Рабская полоса отлично смотрится, свисая между твоих бёдер, — похвалил я.
— Спасибо, — поблагодарила она.
— И твои бёдра весьма соблазнительны, — добавил я, отчего женщина покраснела ещё гуще. — Да, и живот и груди, и вся остальная часть тебя.
— Спасибо.
— Да, Ты на удивление прекрасное создание, — признал я. — Уверен, Ты станешь прекрасной рабыней.
Женщина вздрогнула.
— Что-то не так? — спросил я.
— Мне страшно, — ответила она.
— Почему? — полюбопытствовал я.
— Я ничего не знаю о том, каково это — быть рабыней, — объяснила Феба. — А ведь именно это должно произойти со мной! Я ничего не знаю о том, как доставить удовольствие мужчинам! Я даже толком не умею носить тунику, или завязывать пояс!
— Когда Ты станешь рабыней, обратись к своим сёстрам по неволе. Только не к тем, кто сами недавно были свободными женщинами, и теперь являются
Женщина стояла передо мной на коленях и дрожала.
— Теперь протяни руку к поясу на талии слева, — велел я.
— Я даже не знаю, как раздеться перед мужчиной, — всхлипнула Феба.
— Существует тысяча способов, как это можно сделать, — улыбнулся я.
Она нерешительно коснулась узла на поясе. Её пальцы нащупали кончик узла и замерли. Феба подняла на меня глаза.
— Как сделала бы это рабыня? — спросила она.
— Одним из тысячи способов, — улыбнулся я.
Женщина застонала.
— Самый распространённый из них следующий, — решил просветить её я. — Им можно воспользоваться, как стоя на ногах, так и на коленях перед своим владельцем. Прежде всего, она могла бы сказать: «Ваша собственность просит разрешить ей показать себя Господину». И вот когда разрешение получено, она делает вот так.
— Ваша собственность просит разрешить ей показать себя Господину, — шёпотом повторила она за мной.
— Но, — остановил я Фебу, — поскольку Ты — свободная женщина, Ты не можешь быть моей собственностью.
Женщина удивлённо уставилась на меня.
— Так что, я не даю тебе своего разрешения, — ошеломил я свою служанку.
— Вы рассердились на меня? — чуть не плача спросила она.
— Нет, — не скрывая раздражения, ответил я.
Сейчас рабыня в ней была настолько видима, настолько близка к поверхности, что это было просто невыносимо. Казалось, что она рвётся из тела свободной женщины, стремясь поскорее появиться на свет, и завладеть ей, стать ей, полностью! То, что такая женщина, всё ещё оставалась на свободе, было произволом по отношению к правосудию и рациональности. Её бедро должно иметь клеймо! Она принадлежала ошейнику!
— Господин? — позвала меня она.
Я заставил себя вспомнить, что она, соответствует это действительности или нет, нелепо это или правильно, но была, по крайней мере, в данный момент, свободной женщиной.
— Господин! — всхлипнула Феба.
Рабыней она пока не была. Так неужели я, на этом основании, должен оказывать ей достоинство и уважение!
— Наденьте на меня ошейник! — попросила она.
Я сгрёб её в руки, и прижал к себе. Но в этот момент до нас донеслись приглушённые расстоянием звуки труб и рожков.