Предатели Гора
Шрифт:
— Не задерживайтесь из-за меня! — взмолилась женщина. — Бегите!
Я начал сматывать верёвку с её тела.
— Палач может прийти в любой момент, — несчастно пролепетала она.
— Он скорее подумает, что я тебя связываю, чем развязываю, — отмахнулся я.
Она застонала.
Наконец, вся верёвка была у меня в руках, и я осмотрел женщину так, как рабовладелец осматривает свою рабыню. Клодия испуганно съёжилась, но потом, выпрямилась, расправив плечи. Да, она действительно принесёт хорошую прибыль на невольничьем рынке.
— Вы
— Хм, Ты слишком соблазнительна, чтобы оставить тебя, — усмехнулся я.
Она уставилась на меня диким взглядом, в котором тут же появился радостный блеск.
— Точно, — кивнул я.
Она засмеялась и улыбнулась мне сквозь слезы.
— Я рада, что господин доволен мной, — прошептала моя сокамерница.
— Где это Ты умудрилась услышать подобную фразу? — полюбопытствовал я.
— Как-то раз подслушала, как рабыня говорила со своим владельцем, — улыбнулась Клодия.
— И что же Ты сделала потом? — спросил я.
— Убежал домой, бросилась на кровать, била по ней кулаками, плакала и извивалась в расстройстве, — призналась женщина.
— Надеюсь, Ты понимаешь, что эти слова подходят для тебя, — заметил я.
— Я понимаю! — закивала она. — Я знаю!
Я заглянул в кошелёк стражника, который теперь носил на своём поясе. Как я и надеялся, там нашлась корка хлеба. Где ещё можно было хранить такое богатство в Форпосте Ара в эти дни? Это могла быть его заначка на чёрный день, или дневная порция. Я не сомневался, что для него эта корка хлеба стоила дороже золота. Я отдал хлеб Клодии, и она, благодарно глядя мне в глаза, с жадностью затолкала его себе в рот.
— Загляни в кошельки тех двоих, — велел я. — У них тоже может быть немного еды. Если найдёшь, ешь, не стесняйся. Потом, присоединяйся ко мне.
Клодия не заставила просить себя дважды и бросилась к куче соломы под которой лежали охранники. Мне понравилось то, с какой живостью она выполняла моё распоряжение. Похоже, она и вправду, внезапно, стала другим человеком. Я же отошёл к стене где раскинув ноги в стороны и прикрыв голова руками лежала наша надзирательница. Услышав, что я встал рядом с ней, девушка не замедлила развести ноги ещё шире, в результате чего её искусно подрезанная юбка сползла на бёдра. Вынужден был признать, что икры и лодыжки у неё были просто превосходные.
— Здесь есть еда, — радостно воскликнула Клодия из угла.
— Хорошо, — отозвался я. — Съешь.
Она торопливо запихнула кусок хлеба в рот, давясь им, словно превратилась в голодное жадное маленькое животное. Скорее даже она питалась с рвением полуголодной рабыни.
— Сведи ноги, — приказал я, глядя вниз на надзирательницу, — руки вытяни по бокам, ладонями вверх.
Как только девушка выполнила мою команду, я присел рядом с ней. Она тревожно дёрнулась, но позы не изменила.
— Эти тряпки, несомненно, скроены таким способом, чтобы их легко было сбросить с себя, не так ли? — осведомился я.
Надзирательница
— Ой! — взвизгнула девушка.
— Ух-ты! — опешил я, к своему удивлению обнаружив, что её волосы, выпавшие из-под тюрбана, рассыпались ниже плеч.
— Ого, — выдохнула Леди Клодия, заинтересовавшись происходящим, подошедшая ко мне, с коркой хлеба в руке.
— Да, — протянул я. — А волосы-то не сострижены.
Надзирательница сердито дёрнулась.
— Насколько я помню, — сказал я, обращаясь к Леди Клодии, — Ты тоже не захотела постричься.
— Нет, — улыбаясь, ответила та. — Я была слишком тщеславна, и слишком гордилась ими. Мне казалось, что они слишком красивы, и мне не хотелось походить на одну из тех девок, которые носят воду на карьере, или работают на мануфактуре или в жаркой прачечной. Я решила, что пусть другие женщины жертвуют своими волосами, а не я. Правда, когда меня поймали на стене, волос я лишилась мгновенно.
— Тогда это уже было наказанием, — заметил я.
— Несомненно, — согласилась Клодия, — кроме того, у города была потребность в тросах для катапульт.
— Как тебя зовут, пленница? — спросил я нашу бывшую надзирательницу.
— Пленница? — попыталась возмутиться она.
— Даже не сомневайся, — заверил её я.
— Публия, — представилась девушка.
— Ты свободная? — решил уточнить я.
— Конечно! — ответила она возмущённо.
— Ты уж прости меня, — усмехнулся я, — но наиболее распространенные места клеймения прикрыты этими тряпками.
Девушка опять дёрнулась.
— Как Ты думаешь, — обратился я к Клодии, — побуждения Леди Публии, касательно её волос, были такие же как и у тебя?
— Думаю, что да, — с набитым ртом проговорила женщина, только что запихнувшая в рот остатки хлеба.
— И Ты абсолютно правильно думаешь, — заверил её я, — но, подозреваю, что в её случае, была ещё одна причина, до которой Ты не додумалась.
— Какая же? — сразу заинтересовалась Клодия.
Но я уже обернулся к нашей лежащей ничком пленнице и спросил:
— Из какой Ты касты?
— Из торговцев, — ответила Публия.
— В целом, это довольно зажиточная каста, — заметил я.
— Это и моя каста тоже, — признала Клодия.
Я сдёрнул кошелёк с пояса пленницы, порвав при этом шнурки. Тяжёлый у неё оказался кошель. Бросив его своей сокамернице, я кивнул, чтобы она проверила, что в нём.
— Ух-ты, сколько здесь золота, — воскликнула она.
— Пересыпь его в мой кошелёк, — приказал я, и Клодия немедленно занялась делом.
— Как же так, Леди Публия? — спросил я. — Ты, член касты Торговцев, и до самого последнего момента обладательница тяжёлого кошелька, вдруг ходишь босой и рядишься в тряпки?