Предательства

Сэйнткроу Лилит

— А почему это «к моему счастью»?

— Потому что я не уверен, можно ли доверять миледи. — Он отступил назад в темноту. — Так ты идешь? Или мне ждать своего следующего дежурства?

— Вы были на дежурстве?

Он пожал плечами.

— А как ты думаешь, почему я позволил тебе и твоему юному другу выйти из здания? По крайней мере, я уверен, что он и вервольфы тебя не убьют. Даже если они воры и хулиганы. — Он отступил еще на два шага. Глаза его горели, ипостась дампира то проявлялась, то тускнела, меняя цвет его волос. — Дрю. Поверь мне. Ты захочешь это увидеть. А здесь разговаривать

небезопасно.

Здесь?

Я вздохнула. Вот все так и говорят: Поверь мне, Дрю. Доверься мне, Дрю. Дай мне сделать все по-своему, Дрю.

Ячувствовала себя совершенно беспомощной. Впрочем, как и всегда. А мысль о том, что Кристоф, возможно, не собирается возвращаться, что он, наверное, использует меня как приманку и поэтому я могу застрять здесь навечно, кого угодно выбьет из колеи.

Плечи у меня опустились. Я прижала ладони к лицу — пальцы стали мокрыми.

Я пошла за Диланом.

Глава 18

Мы долго шли по коридорам с каменными стенами. Дилан ничего не говорил, просто вел меня в северное крыло. В своих тяжелых ботинках он двигался совершенно бесшумно, с особенной грацией Куроса. Даже скрип куртки подчеркивал ее.

Наконец, я решилась раскрыть рот.

— Ээ… А вервольфам ничего не будет?

— Конечно, нет. Я не из гордых. — Он открыл деревянную дверь и на секунду замер, глубоко дыша. — Тебе рассказали отнюдь не все. В свое время я недоумевал, почему тебя направили к нам. Я задумался еще больше, когда поступило указание, что тебе «требуется время на реабилитацию» и что тебя «не следует сразу привлекать к учебе», а преподавателям и охранникам для тебя в этом квартале средства не выделять. — Он заговорил резко. — Потом вмешалась миледи. А когда вмешивается миледи, берегись.

Миледи?

— Вы имеете в виду ту девицу, которая тут на днях была?

Та самая, которой почему-то нужно, чтобы я возненавидела Кристофа. Он ее тоже так называл.

— Та «девица» — глава Братства, Дрю, и председатель Совета. Светочи бесценны. Миледи спасли от носферату за пятнадцать лет до того, как спасли твою маму. Мне кажется, за эти годы у миледи сформировалось некое тщеславие. Интересно… — Он осекся, и я так и не узнала, что ему было интересно. Бесит уже. — В главной Школе ты бы получила все на свете. А здесь нам пришлось обходиться уже имеющимся из-за ограничений бюджета. Я предполагал, что тебя отправят в центр, лишь только будут приняты все необходимые меры. И был уверен, что к тебе приставят целый полк преподавателей и штук пять охранников, как у самой миледи. Но, в директиве сказано: это привлечет слишком много внимания. Ты лучше защищена, если защищена меньше. Иначе все узнали бы про твое спасение, и Сергей стал бы искать следы.

Когда он произнес это имя, воздух не похолодел. И все же звук болезненно отдался у меня в голове. Не сходится.

— Не сходится!

Дилан

обнажил в широкой грустной улыбке свои белые дампирские зубы.

— Я тоже так думал. Но меня уже понизили в должности и послали заведовать крошечной исправительной школой для пушечного мяса — сюда, в захолустье. В таком положении глупо задавать вопросы.

Успокоил, ничего не скажешь.

— Подождите-ка…

Он пожал плечами и махнул рукой, отметая прошлое. Кожаная куртка снова скрипнула.

— Да, тебя обнаружил Кристоф. Но это не снимает вопроса о его лояльности. К тому же, ты — это ты. — Он распахнул дверь, и мы вошли. — Я уже долго здесь торчу. Моя преданность твоей матери и Кристофу стоила мне, по меньшей мере, карьеры.

— А как же… — я осеклась. Слова неожиданно кончились. Я попыталась снова: — Ладно. Вы не могли бы любезно поведать мне все с самого начала? Какого черта я тут оказалась?

Я приманка?

Но я опять ощутила теплые объятия Кристофа и жар его тела и… не могла поверить. Просто не могла. И неважно, что все сходится.

Комната оказалась длинной, с низким потолком и без окон. По стенам высились доверху заставленные коробками металлические стеллажи, уходившие куда-то в бесконечность. Единственным источником света служили лампочки в толстых, обтянутых проволокой и опутанных паутиной стеклянных плафонах. Помещение походило на заброшенное бомбоубежище.

— Я считаю, ты здесь потому, что кто-то выжидает своего часа. Самое странное, что я не могу дозвониться ни до одного из моих обычных абонентов. Заблокирован весь узел. Возможно, для твоей защиты. Но все больше и больше свидетельствует о том, что никто не знает о твоем местонахождении. Ни в главной Школе, ни в Братстве, кроме Огаста и Миледи. Но от Огаста давно не было вестей. Он не ответил на два моих послания, которые я передал через его коллегу — кстати, одного из моих друзей. — Дилан захлопнул дверь и так резко повернулся ко мне, что я отшатнулась. — Кристоф тоже неизвестно где.

Он вопросительно смотрел на меня. Знал ли он, что я отнесла его записку Кристофу?

По идее, должен. А значит, он ведет свою игру. Но какую?

— Разве Огаст пропал? — Горло у меня будто сжалось до булавочной головки, я с трудом выговаривала слова. Огаст был давним папиным другом. Именно ему я позвонила, чтобы проверить рассказ Кристофа. Как раз перед тем, как все завертелось и встало с ног на голову, когда появилась похитительница снов. Перед тем, как небо почернело средь бела дня и все затмил Сергей…

Я содрогнулась. Кожа, покрытая высохшим потом, чесалась и воняла.

Я уже слишком хорошо знала этот кисловатый запах.

Запах страха.

Я даже не помнила, что значит жить без постоянного страха. Дилан смотрел на меня секунд десять, и вдруг я резко и обжигающе осознала, что я здесь совсем одна. Никто не знал, где я. А он говорил страшные вещи: раз я просто исчезла, меня не хватится никто из тех, кто мог бы помочь.

Но ведь в случае очередного нападения Кристоф велел обращаться к Дилану. Он говорил, что Дилан свой. И еще сказал, что скоро заберет меня, а я, если хочу, могу сомневаться сколько угодно.