Предательство страсти
Шрифт:
— Что это? — Мари в ужасе уставилась на него.
— Мушкетная пуля.
— О, Боже, нам нельзя тут оставаться!
— А я вам о чем уже битый час толкую, черт побери!
— Но я думала, что вы как все мужчины — просто хотите избежать ответственности…
— О, женщины! — Салтыков вцепился в свои волосы, покраснев от ярости. Мари фон Штерн оказалась настоящим вулканом, от которого никогда не знаешь чего ожидать. За это граф Салтыков и полюбил ее. Сам обладал столь же порывистым и безрассудным характером, и терпеть не мог покорных, домашних женщин, который беспрестанно сватали ему
— По коридору до конца, а там, через галерею в сад… — прошептала Мари.
— Черт возьми! Мы в ловушке! Мари не успела ничего сказать, за дверью послышались быстро приближающиеся шаги большой группы людей. Салтыков забрал у Мари пистолет и прижав к губам палец, сделал ей знак спрятаться за кроватью. Сам он осторожно подкрался к дверям, и тут те с грохотом распахнулись… и в спальню ворвался Рихард с префектом и дюжиной солдат.
— Я прошу засвидетельствовать факт обнаружения супружеской неверности с поличным! — громко объявил Рихард.
Мари не услышала, что произошло дальше. Она потеряла сознание.
3
Александр Салтыков
Готфрид Люмбек сошел в Лондонском порту на берег совершенно измученным. Сильнейшие приступы морской болезни, продолжавшиеся все плаванье, истощили все его силы. Единственное, о чем он мечтал — это была ванная и постель. Огромный порт кишел всяким сбродом. Матросы всех национальностей и цветов кожи, купцы, шлюхи, мошенники, воры… Для начала нужно было найти приличную гостиницу. Окликнув проезжавший мимо экипаж, Люмбек приказал везти его туда, «где обильно и вкусно кормят, близко к центру и недорого берут».
— Вы немец? — вежливо приподнял шляпу извозчик.
— Да, — сухо ответил Люмбек.
— Тогда я отвезу вас в «Золотой Гусь», этот постоялый двор пользуется большой популярностью у ваших земляков.
— Надеюсь, так не будет русских? — сердито буркнул Люмбек, сам не зная почему.
— О, конечно же, нет! Русские живут в Англетере! Это очень и очень богатые люди.
— Бездельники и моты! — вспылил Люмбек.
— Это как вам угодно, мистер.
Добравшись до постоялого двора, Люмбек расплатился с извозчиком, и направился к трактирной стойке.
— Хозяин! — крикнул куда-то вглубь темного коридора, который, должно быть, вел или на кухню, или в кладовые. — Хозяин!
— Что вам угодно, сэр? — навстречу Люмбеку вышла полная, миловидная девушка, с круглым, блестящим лицом и вздернутым носиком, на котором красовались веснушки.
— Мне нужна хорошая комната, как можно более чистая, как можно дальше от кухни, чтобы ее убирали не менее чем трижды в неделю. Кроме того, я намерен завтракать и ужинать. Я намерен оставаться как минимум неделю.
— Плату за комнату мы принимаем вперед. Ужины и завтраки вы оплачиваете здесь же в трактире. Что-нибудь еще, сэр?
— Да! Я хотел бы
— Хорошо, сэр. Я прикажу поставить воды и приготовить мыло. Пожалуйста, заплатите фунт.
— Я буду платить немецкими марками.
— Только если они золотые, сэр, — девушка вытащила из-под прилавка весы, похожие на аптекарские, на который в то время взвешивали различные монеты. Самым тяжелым и дорогим был русский империал, далее испанский дублон, дальше золотой фунт, и только в самом конце золотые марки. Благодаря взвешиванию денег, в трактире могли останавливаться и выходцы из североамериканских колоний, расплачивавшиеся просто золотым песком.
— Чистая комната на одну неделю с уборкой, плюс горячая ванна прямо сейчас, будут стоить вам 1 фунт и 20 шиллингов, ровно 2 золотых марки.
— Меня зовут Сесиль, если вам что-то понадобится, обратитесь.
Люмбек хотел возмутиться по поводу дороговизны и сказать, что в Германии он за эти же деньги мог бы получить горячую ванну каждый день, но так устал, что на пререкательства с буфетчицей у него просто не было сил. Расписавшись в книге постояльцев, он пошел вслед за мальчишкой, который тащил его саквояж.
Его проводили в самую дальнюю комнату, которая оказалась весьма недурна, с небольшим балкончиком, выходившим прямо на площадь. Едва Люмбек разложил свои вещи на кровати и огляделся, как к нему постучали. — Сэр, ваша ванна готова.
Невозможно передать словами, что означает горячая ванна для человека, перенесшего морское плаванье, вспотевшего и покрытого дорожной пылью! Если и существует на свете рай, то блаженство там должно быть точно такое же, а иначе и стремиться в Эдем не стоит. Вдоволь понежив в горячей воде свои старые кости, Люмбек переоделся в чистое белье, накинул халат и вернулся к себе в номер. Вероятно, будет очень непросто отыскать Гертруду в этом городе, где людей больше чем листьев на деревьях. Для начала он решил обратиться к Сесили. Раз «Золотой гусь» так привлекает немцев, может, она и слышала что-то о Гертруде.
Вынув из своих вещей маленький портрет Гертруды, написанный лет двадцать назад одним бродячим художником, Люмбек спустился вниз.
— Сесиль!
— Да, сэр.
— Подай мне пива, молодого сыра, бифштекс, фасоли, и побыстрее.
— Слушаюсь, сэр.
Тарелки с едой оказались перед голодным Люмбеком на удивление быстро.
— Сесиль! Поди сюда, — он жестом показал девушке на стул рядом с собой.
— Слушаю вас? — буфетчица кокетливо посмотрела на старого немца, кожаный кошель которого внушал ей симпатию. Девушка привыкла оказывать при случае и некоторые частные услуги, за отдельную плату, разумеется.
— Ты никогда не видела здесь этой женщины? — Люмбек показал ей портрет своей жены.
— О, Боже! — Сесиль вскрикнула, вскочила и осенила себя крестным знамением.
— Ты ее знаешь? Скажи мне, как ее найти? — Люмбек вцепился в руку служанки как бульдог и явно не собирался ее отпускать, пока та не скажет, где именно она видела Гертруду.
Но Сесиль только вращала глазами, и показывала пальцем в сторону двери. Люмбек, наконец, повернул туда голову и увидел, что на стене висит портрет это жены! С надписью: