Предательство Тристана

Ладлэм Роберт

– Нет! Я не стану жертвовать тобой!

– Я сама пойду на жертву, – холодно ответила Лана.

– Послушай меня! Тебя не арестуют. Ты должна представлять, как делаются такие вещи. НКВД не станет арестовывать тебя на немецкой земле. Они вызовут тебя домой, скажут тебе, что ты должна безотлагательно выехать. Соврут, что срочно необходимо твое присутствие. Наверно, скажут, что отец заболел. Они, конечно, изобретут какой-нибудь предлог, пойдут на хитрость. Тебя посадят на первый поезд, идущий из Берлина, и как только ты окажешься в Москве, только тогда они арестуют тебя.

– Да-да, –

вяло согласилась она. – Именно так они и поступят.

– Но ты не сядешь на этот поезд! Ты сбежишь – они будут думать, что тебя предупредили о провале и ты решила скрыться. Предпочла жизнь смерти – что может быть разумнее?

– И каким же образом я сбегу?

– Тебе нужно только сказать слово, и я позвоню в Швейцарию. Британское управление спецопераций и Королевский воздушный флот используют множество маленьких легких монопланов – они называются «Лайзандер», – с которых сбрасывают на парашютах агентов на оккупированную нацистами территорию. Иногда и вывозят людей.

– Они летают в немецком воздушном пространстве?

– Они знают возможности и порядок действий нацистской системы противовоздушной обороны. Летают очень низко и достаточно быстро, так что ПВО не успевает среагировать. Эти самолеты уже совершили множество таких полетов. Тут, пожалуй, самое хитрое – это выбор времени. Все требует точной координации. Если мы запросим самолет, то должны быть готовы встретить его и подать сигнал из определенного места на некотором удалении от Берлина. Если что-то не совпадет по времени, самолет не станет даже приземляться. Он просто развернется и отправится обратно, на Темпсфордский аэродром в Бедфордшире. И окошко захлопнется.

– Окошко?

– После того, как Кундров передаст рапорт о тебе в Москву, у нас будет только одна возможность удрать самолетом. Если мы ее упустим, НКВД захватит тебя. А я не хочу, чтобы это случилось.

– А Кундров?

– Мы уже все обсудили, и он устраивает свою часть операции. Все, что я должен сделать, это позвонить в Берн. Как только я узнаю, что «Лайзандер» выслан, Кундров отправит свой рапорт в Москву. Власти в Москве скоординируют твой арест с находящимися здесь работниками НКВД. Машина придет в движение, и остановить ее будет невозможно. Поэтому об отступлении не может быть и речи.

– Ты доверяешь ему?

– Тот же вопрос он сам задал мне. Он спас жизнь и тебе, и мне. – Меткалф вспомнил, как Кундров сам просил помочь ему бежать. – У меня есть и другие основания доверять ему. Ну, Лана, тебе решать.

– Да.

– Я хочу, чтобы ты как следует подумала об этом. Дело получается смертельно опасным, но я считаю, что для тебя во много раз опаснее возвращаться в Москву, где только вопрос времени, когда тебя арестуют.

– Я сказала: да, Стива.

– Но ты понимаешь, что все может пойти кувырком?

– Я уже сказала тебе: я – не ребенок. Ничего в жизни не гарантируется. Ничего в нашем мире не безопасно. И хватит об этом. Расстаться с отцом – это навсегда разлучит меня с ним, мой любимый. Но я попрощалась с ним перед отъездом, точно так же, как делаю это каждое утро. Так что говорю тебе: да.

Минуту или две оба молчали.

– Я должен сделать два звонка. Один Кундрову, который ждет моего сигнала. – Он вынул клочок бумаги, на котором небрежно записал номер телефона в будке в центре Берлина. –

А второй в Швейцарию. Фон Шюсслер дипломат, а это означает, что министерство иностранных дел должно было предоставить ему телефонную линию с международным доступом, какую имеет мало кто из обычных немцев.

– Телефон находится в его кабинете. Он звонил в немецкое посольство в Москве вскоре после того, как мы прибыли сюда.

Стивен поглядел на часы и понял, что нынче вечером делает это все чаще и чаще.

– Хорошо. У нас остается пять часов, даже чуть меньше. Если все пойдет согласно графику, то как только я позвоню Кундрову, он свяжется с Москвой. Колеса закрутятся; Кундров проследит за этим. Тебе позвонят, это произойдет довольно скоро, может быть, в течение часа. Говорить будет кто-то из НКВД, но он, конечно, назовется кем-нибудь из больших театральных начальников, о котором ты почему-то никогда не слышала. Тебе скажут, что твоего отца свалил внезапный приступ, что требуется твое присутствие в Москве, чтобы тебя могли назначить законной опекуншей отца. Тебе расскажут, как добраться до берлинского Восточного вокзала, и наверняка закажут билет на поезд Брюссель – Москва, который выходит из Брюсселя в полдесятого вечера и делает краткую остановку в Берлине в 4:02 утром.

– А потом?

– А потом в замок приедет Кундров и отвезет тебя на место, куда должен прилететь самолет. Это заброшенная киностудия неподалеку от Берлина, которая в настоящее время используется как приманка – фальшивый город, предназначенный для того, чтобы дурачить пилотов противника и заставлять их сбрасывать бомбы на пустое место, а не на Берлин. Там есть большое поле, на котором свободно сможет приземлиться маленький самолетик. Поскольку студия заброшена, это, наверно, самое безопасное место в радиусе шестидесяти километров от Берлина. Но для того, чтобы этот план имел шанс на успех, самолет должен появиться не раньше, чем тебе позвонят из НКВД, и незадолго до ожидаемого времени твоего прибытия на Восточный вокзал. После того, как событие произойдет, все его обстоятельства будут тщательно изучаться. Все должно выглядеть правдоподобно. Должно складываться такое впечатление, что после того, как тебе позвонили, ты заподозрила неладное и связалась со своими опекунами…

– Какими опекунами?

– Людьми, на которых ты работаешь. Извини. Это слово из моего мира, а не твоего.

– Но как ты узнаешь, что тебе удалось организовать рейс самолета за такое короткое время?

– Мои знакомые обладают очень большим влиянием. Если экстренный рейс отправить почему – либо не удастся, придется отложить осуществление нашего плана до удобного момента. Кундров не станет передавать донесение в Москву, пока не убедится, что самолет будет.

Она замолкла, по-видимому, прикидывая что-то в уме.

– А что, если самолет собьет немецкая авиация или зенитки? А НКВД уже приготовится схватить меня?

Меткалф ответил не сразу:

– Мне не хотелось бы так думать, Лана.

– Нужно всегда готовиться к худшему.

– Иногда просто не бывает выбора, и остается надеяться только на лучшее.

– Очень странный подход, когда речь идет о чьей-то жизни. Или даже о судьбе мира.

– Ничего странного в этом нет. Я американец и, следовательно, оптимист.

– А я русская и потому пессимистка. Но лишь один из нас может быть прав.