Предательство
Шрифт:
— Наконец-то мы с тобой одни. Я так долго этого желал, так жаждал тебя.
Вспоминая тот раз, когда Ланс занимался с ней любовью и все те потрясающие вещи, что он проделывал с ее телом, Белла замерла в предвкушении. Ничто не могло сравниться с теми восхитительными моментами.
— И ты не будешь меня больше избегать?
— Только попробуй от меня отдалиться. Я хочу, чтобы наш брак стал настоящим, и не вижу причин, которые могли бы тому воспрепятствовать.
Он взглянул ей в глаза, и Белла поняла, что ее муж говорит искренне. Губы ее изогнулись в нежной улыбке.
— Тогда
Обвив руками его шею, она притянула к себе голову Ланса. Его губы немедленно нашли ее рот, и их тела тесно сплелись в жарких объятиях. Когда они оторвались друг от друга, Белла сбросила туфли и отступила, чтобы избавиться от многочисленных предметов своего гардероба, поспешно бросая их в кресло. Приподняв нижние юбки, чтобы справиться с завязками, она обнажила длинные, гладкие ноги, обтянутые шелковыми чулочками, поддерживаемыми над коленями белыми лентами. Внезапно Изабелла взглянула на мужа. Даже если бы она и попросила его оказать ей внимание, он не мог бы повиноваться с большим рвением. Прислонившись спиной к одному из резных, богато украшенных столбиков огромной кровати, Ланс восхищенно пожирал супругу глазами. Он уже начал бережно собирать в памяти самые разнообразные ее образы — этот обещал стать наиболее соблазнительным.
Поймав его за подглядыванием, Белла дерзко улыбнулась.
— Милорд, вам кто-нибудь говорил, что неприлично так пристально рассматривать даму? — поддразнила она молодого мужа, заметив, куда направлен его взгляд.
— Ничего не могу с собой поделать. Ты пленяешь меня. Никогда не видел столько совершенства, заключенного в облике одной женщины.
Когда Белла наклонилась, чтобы снять чулки, щедро одарив Ланса видом своих спелых, сливочных грудок, он остановил ее:
— Оставь их.
Сделав вид, будто она шокирована его неприличным предложением, Белла хихикнула:
— О, ну и странные же у вас капризы, Ланс Бингхэм.
— Вам предстоит целая жизнь, чтобы близко с ними познакомиться, миледи, однако я предпочитаю предаться сейчас более серьезным удовольствиям.
— И в чем же они заключаются? — поинтересовалась она, кокетливо склонив голову набок и улыбнувшись самой вызывающей своей улыбкой.
— Я непременно вам покажу.
Когда Белла подняла руки, чтобы распустить волосы, Ланс сорвался с места:
— Дай я тебе помогу.
Его ловкие пальцы быстро освободили роскошные волосы, водопадом обрушившиеся на ее обнаженные плечи. Его жадные взоры скользили по ее соблазнительным формам, лаская ее нежными, долгими, почти физически ощутимыми прикосновениями. А потом Ланс поднял ее и понес к кровати, где бережно поставил на ноги. Они поспешили полностью избавиться от сковывавших одеяний — за исключением чулочек Беллы — и в восхитительном сиянии обнаженных тел принялись ласкать друг друга. Ланс покрыл ее тело жадными поцелуями, прежде чем опустить на брачное ложе.
Вскоре уста ее мужа проворно скользили вдоль ее распростертого тела, требовательно касаясь ее нежных холмиков, пальцы его словно впитывали потаенную мягкость. Пламя страсти постепенно разгоралось в ней, пока не смело все запреты и ограничения,
Обнаженный Ланс опустился на нее, и Белла охотно приняла его возбужденное мужское естество. Он входил в нее неторопливо, и Белла ощущала жар, заполнивший все ее существо, пробудивший восторженный отклик.
Опьянев от наслаждения, упиваясь ее женственной теплотой, Ланс был охвачен сильнейшим вожделением. Расплавленная лава захлестнула Беллу, воспламеняя ее кровь, когда его движения стали более быстрыми и ритмичными, доводя ее до пароксизма любовной лихорадки. Он вкладывал в акт любви все желание, которое таил в себе со времени той лунной ночи в саду дома Шофилдов.
Лишь когда стихла дрожь пронзившего его яростного освобождения, он вспомнил причину своих былых сомнений и негативного отношения к браку. Однако вместе с тем к нему пришло и осознание того, что у него больше не осталось ни силы, ни желания предаваться пустым сожалениям. Их судорожные всхлипы и вздохи постепенно затихли, и наступило мягкое, блаженное состояние покоя и довольства.
Утомленные, они не размыкали объятий, нежно целуясь, поглаживая друг друга и перешептываясь. Белла уже наслаждалась своим новоприобретенным статусом супруги. Она словно существовала в теплом, всепроникающем сиянии. Никогда еще ей не доводилось испытывать большего счастья или переживать подобные чувства к другому человеческому существу. Но как относился к ней Ланс? Он жаждал ее тела — это было очевидно, однако вожделение еще далеко не любовь. Однако как бы Белла ни объясняла его поступки, она безоглядно бросилась в новый, пробужденный его неутомимыми стараниями шквал. На этот раз Ланс занимался с ней любовью с большей чувственностью, полностью лишив ее дыхания, яростным пылом возбуждая в ней самые яркие и сильные эмоции.
Все вокруг нее словно перестало существовать, и мир сконцентрировался в объятиях мужа. Возрастающая жажда сполна насладиться его неутомимой страстью доводила ее до безумия, и она не помня себя вонзала ногти в упругую плоть его спины. Когда же Белле удалось перевести дыхание, она словно воспарила на волнах сладостного блаженства. Чувствуя разлившееся внутри себя приятное тепло, она счастливо отдалась новому ощущению, прижавшись к гибкому, упругому телу своего мужа, когда тот расслабленно опустился на нее и, перекатившись на бок, увлек ее за собой.
— То, как ты занимаешься со мной любовью, кружит мне голову, — прошептала Белла с дрожащим вздохом, прислонившись щекой к его покрытой мягкой порослью темных волос груди.
Он ласкал ее грудь, заставив Изабеллу вновь утратить дыхание и погрузиться в нахлынувшую бурю наслаждения, когда его пальцы принялись призывно поглаживать ее напряженный сосок.
Ланс был уверен, что никогда не испытывал более острого удовлетворения. Он осознал, что его свобода вполне стоила того, что он имел сейчас. Белла отличалась от других женщин — восхитительное в своей невинности создание, и Бингхэм прекрасно представлял, что после некоторого обучения с его стороны она сможет полностью поработить его разум так, что он охотно позволит ей все.