Предательство
Шрифт:
Гот почувствовал, как ярость охватывает его. Они ответят за это — и девка, и её сообщник, кем бы они ни были, и как бы ни был силён ублюдок, который его изувечил. Он их найдёт и убьёт. Забыв о слабости, Гот вскочил, схватил обливающегося потом лекаря за горло и сжал так, что тот начал судорожно хватать ртом воздух.
— Если ты хоть слово скажешь кому-нибудь о том, что здесь видел, я разрежу тебя на мелкие кусочки. Но сначала сделаю то же самое с твоей семьёй — у тебя на глазах. И всех скормлю бездомным собакам. Если не ошибаюсь, у тебя хорошенькая жёнушка? И две дочки-красавицы?
Доктор
— Мне нечего рассказывать, сударь, — прохрипел врач, надеясь, что на этот раз правильно подобрал слова.
Однако во взгляде Гота не было ничего, что могло бы успокоить его смертельный ужас.
— Ступай, лекарь, и найди себе чистые штаны. Мой человек там?
Снадобье, кажется, наконец-то начинало действовать, и Инквизитора клонило в сон. Однако ему было необходимо немного продержаться. Он увидел, как лекарь робко кивнул.
— Скажи ему, чтобы немедленно зашёл. И помни о своём обещании, поскольку я своё слово держу.
Лекарь бросился за дверь. Через несколько секунд человек в одежде инквизитора появился в комнате и низко поклонился, выражая готовность слушать и повиноваться. Гот узнал Руса.
— Те люди, что принесли меня сюда… Ты знаешь, кто они? Сколько их?
— Да, господин, — Рус кивнул. — Их четверо. Это семья Хоррисов. Родители уложили вас в постель, а сына отправили за лекарем. Нянька оставалась в доме. Они ждут вашего решения.
Рус не тратил слов. Он знал, что главу Инквизиции лучше не раздражать.
Гот облегчённо вздохнул.
— Молодец. Убей всех, включая врача и его семью. Сделай это немедленно и не оставляй следов.
Глава 14
Клук Саксен
Соррель услышала смех Элиссандры, который доносился с небольшой поляны рядом с лагерем. Они только что остановились на привал в северной части Великого Леса, похожего на огромное чернильное пятно, которое медленно расплывалось по карте Королевства.
Когда юный Церис подбежал к повозке, в которую впрягли Кетая, и сообщил, что Зоррос решил сделать остановку, травница удивилась. Как и большинство жителей Таллинора, она относилась к Великому Лесу — который, как говорят, был заколдован — с почтением, но в отличие от них, без страха. Однако останавливаться здесь на ночь, а может быть, и не на одну… При этой мысли Соррели становилось неуютно. Лес — Великий Лес — это особый мир, живущий своей жизнью. Но бродяги-циркачи, с которыми её свела судьба, кажется, не придавали этому значения.
Фургоны уже пятились, выстраиваясь в линию, а Зоррос распрягал лошадей спокойно, словно на постоялом дворе. Соррель решила не отставать. Боги защищали её не одну сотню лет не для того, чтобы лишить её жизни, не дав завершить работу. И нечего беспокоиться.
Теперь над огнём тихо булькала похлёбка. Старая женщина позволила себе ненадолго сбросить груз тревог и, привалившись к старому дереву, стала вспоминать последние дни.
В ту ужасную ночь в Фрэгтлшемском Доле ей не сразу удалось догнать цирк. Поле, где стояли шатры, уже опустело, и лишь огни фонарей,
Она сразу же заметила, что лицо Элиссы заливает нездоровая бледность, а взгляд затуманен. Неужели девочке дали сонную настойку? Старушка уже была готова устроить Саксену хорошую взбучку, но прежде, чем она открыла рот, клук объяснил, что девушке никак не оправиться после побоев. Её состояние беспокоило Саксена: он знал, что Зоррос не намерен останавливать караван и поедет всю ночь, чтобы оказаться как можно дальше от Фрэгглшемского Дола.
Оставалось только одно: осмотреть Элиссу прямо на ходу. Клук и Соррель уложили девушку в фургоне, потом Саксен снова взялся за вожжи. Убедившись в отсутствии посторонних глаз, Соррель раздела свою подопечную. То, что предстало её взгляду, могло ужаснуть кого угодно. Даже жидкого дрожащего света свечи было достаточно, чтобы понять: над девушкой надругались самым жестоким образом. Соррели потребовался не один день, прежде чем её неустанными заботами Элиссандра пошла на поправку. У неё начался жар, она дрожала и бредила, а потом забывалась тяжёлым сном, но то и дело вскрикивала.
Соррель промыла самые скверные царапины и ссадины, на синяки наложила тёплые припарки. Но внутренние раны исцелить было куда труднее, и старушке потребовалось все её знание трав. Помимо всего прочего, Элиссе приходилось пить мерзкий чёрный настой, чтобы выгнать ненавистное семя Гота. К счастью, вскоре у Элиссы пошла женская кровь. После этого в её теле словно что-то переродилось, и девушка стала быстро выздоравливать.
Соррель отметила, что дружба Элиссы с Саксеном стала крепче. Клук не волочился за девушкой, как ей вначале казалось — его чувства были скорее отцовскими. Всё-таки хорошо, что он появился в их жизни. Этот человек был умён, умел пошутить, и Соррель получала от бесед с ним не меньше удовольствия, чем Элисса.
Это Саксен посоветовал двигаться с караваном на северо-запад, чтобы как можно дольше оставаться с цирком — пока не придёт время расстаться, чтобы отправиться ещё дальше на север, в Илдагарт.
Соррель снова помешала в котле. Похлёбка почти сварилась… Она оглянулась на голос Элиссы: девушка сидела у дерева, беспокойно ёрзая, а Церис, глотатель змей, показывал ей своё искусство. Обрывки их разговоров долетали до Сор-рели. Потом старушка улыбнулась: Элисса взвизгнула, когда её новый друг извлёк из мешка, лежавшего между ними, ярко-зелёную змею.
— О-о, ненавижу!.. Напомни ещё раз, как её зовут?
— Это Джин, моя любимица. К твоему фведению, она очень хорошо работает и не фовдает мне никаких Сложностей, — он очень забавно не выговаривал букву «с». Элисса скорчила гримаску,
— Мне ещё рае повторить? — предложил мальчик. — А потом вмефте.
— Да, пожалуйста, — засмеялась она. — Только без меня.
Соррель знала, что Церис очарован Элиссой — равно как и все мужчины, юноши и мальчики в труппе. Но как их можно за это винить?