Шрифт:
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предыстория
Говорят, время лечит раны. Но это ложное утверждение. Иногда бывает так, что прошлое, которого избегаешь и которое со временем начинает стираться из памяти, становится вновь настоящим и жестоко мстит за забывчивость и дезертирство от боли…
Мне тогда было четырнадцать лет, и я переехал пожить к отцу в станицу, где пошел в школу. Тогда я учился в 9 классе. Я жил и учился в этой станице, познавая, что такое деревенская жизнь. Но вот
Девочка переходила дорогу. Посреди дороги она вдруг остановилась и в изумлении посмотрела на свои ноги, будто они ей изменили и отказываются идти вперед. Впрочем, как я узнал впоследствии, так и было. А в этот момент из-за поворота выехала грузовая «Газель» и, набирая скорость, помчалась на девчонку.
Кстати говоря, я в тот момент тоже переходил дорогу, а потому особого героизма в моем поступке не наблюдается. Не мудрствуя лукаво, я просто схватил девчонку за руку и силой перетащил ее на тротуар.
Когда я схватил девочку за руку, меня окатила ледяная волна страха. Но я списал это на тот факт, что в «Газели», которая промчалась мимо и, не останавливаясь, слетела в обрыв, – никого не было. Машиной никто не управлял. Тот факт, что я своими глазами видел, как машина плавно поворачивала на повороте, а потом набирала скорость, – я поспешил выкинуть из головы…
Девочку звали Таней. Ей также, как и мне было четырнадцать лет, и в этой девочке со светлыми волосами и пронзительно зелеными глазами уже отчетливо вырисовывалась странная загнанность в глазах. Ее первый вопрос после спасения немного загнал меня в тупик.
– Ты сам понимаешь, что ты сделал? – недетский бархатный голос накрыл меня мягким одеялом.
– Кажется я стащил кое-кого с дороги, когда на этого кое-кого чуть не наехала машина.
Весь оставшийся месяц мы встречались с Таней каждый день, и в моем мальчишеском сердце начало что-то зарождаться по отношению к этой девочке. Мне нравилось общаться с ней. Мне она казалась очень умной, а я не боялся показаться ей дураком. Но ни разу я не услышал ее смех…
Иногда я называл ее маленькой девочкой с глазами волчицы. А однажды она сказала одну странную вещь:
– Я принадлежала дьяволу, но ты спас меня.
– Пофиг на дьявола, – ответил, не задумываясь, я. – Ты будешь только моей.
Сказал и сделал первую роковую ошибку.
– Клянешься Богом? – со странной надеждой в голосе спросила она.
– Клянусь Богом! – ответил я. И сделал вторую роковую ошибку.
Я не придал тогда значения ее словам, тем более, что Таня больше никогда не заводила разговоров о чем-либо мистическом. Пока сама не стала мистикой.
Пролог
Три года спустя.
Запах жасмина ударил в нос. Я знал, что в комнате нет никаких цветов, и что стоит мне открыть глаза, как исчезнут и запах, который преследовал в течение
Мой отец переехал в столицу, и резона ехать в станицу я не видел. У Тани наверняка своя жизнь, свой парень. Все нормально. Но эти чертовы сны…
Мне постоянно снится, что я приезжаю в эту станицу и иду к Тане. А вокруг густой туман. Я иду по главной дороге, никого нет. Ни людей, ни животных, ни наглых гусей, вечно ковыряющихся в грязных лужах на обочинах дороги. Но вот сквозь туман проступает человеческий облик.
И я узнаю Таню. Я подхожу ближе, я смотрю в ее глаза, тону в этих изумрудах. Но в трех шагах от нее что-то происходит. Я делаю шаг к Тане, а она на шаг удаляется от меня, при этом не делая никакого движения и стоя лицом ко мне. И я бегу, протягиваю к ней руки, ведь вот она, в трех шагах от меня, но я не могу больше приблизиться к ней ни на шаг.
Иногда во сне я понимаю бесплодность своей затеи приблизиться к Тане, и я просто стою и смотрю на нее. Иногда пытаюсь говорить, но на все мои вопросы Таня не реагирует. И так каждую ночь…
Но этой ночью что-то изменилось. Вначале все было как обычно. Густой туман и я собственной персоной. Я иду по пустынной главной дороге станицы. Вот из тумана выступает фигурка Тани. Я осторожно приближаюсь. Остается пять шагов, четыре, три…. И уже по инерции я делаю еще шаг. Татьяна осталась на месте, я сделал шаг… Стоя в шаге от нее, я мечтал только о том, чтобы прикоснуться к ней, но даже во сне мне почему-то становится неловко. Но Таня сама берет мою руку в свою, и я слышу ее бархатный голос.
– Проснись. Идет твое крещение огнем.
Но я не хочу просыпаться. Я просто хочу смотреть в ее глаза… Но вдруг из этих глаз, прокладывая себе дорожку по щекам, начинают течь слезы… А в следующий миг это уже не слезы, а тонкие струйки крови…
Ледяная волна страха окатывает меня с ног до головы, и я просыпаюсь. Я лежал с закрытыми глазами и вдыхал запах жасмина, прокручивая в памяти свой сон. Пока запах жасмина не исчез, я не открывал глаз. Но когда он исчез, я в панике открыл глаза, ибо удушающий запах гари ворвался в мои легкие. С правой стороны от моего дивана находилось окно… А с левой стороны пылал огонь. Недолго думая, я распахнул окно и, почувствовав, как на затылке затрещали волосы, прыгнул вниз со второго этажа.
1
Три года спустя.
Нормальные люди возвращаясь с армии возвращаются домой. У меня был билет до самого дома, и я мог не беспокоится ни о чем и спать все двое суток пути. Но ни у одного человека на этом свете не происходило что-то так, как он это себе планировал. На одной из остановок я вышел покурить.
– Что это за остановка? – спрашиваю у проводника.
– Это станица Егойная.
Знать такую не знаю. Я спрыгнул на перрон и закурил. Поглядывая по сторонам, я заметил, как из привокзального магазина вышла красивая девушка в красном платье и накинутой на плечи легкой куртке. Кто-то спросил у меня зажигалку, и я на минутку отвлекся. А когда вновь поднял глаза в ту сторону, девушки уже и след простыл.