Предавшие имя свое
Шрифт:
Девушка очень напомнила мне Таню, но…
Год назад отец написал мне письмо, что в станице, где он жил, был взрыв в одном из магазинов, где как раз и работала Таня.
Вообще-то перед армией я умудрился жениться. И после пожара мне Таня сниться перестала. Но все равно я очень часто ее вспоминал. Да и жена меня бросила. Больно… Но эта боль ничто, по сравнению с той, что появилась, когда я узнал о гибели девочки, которую не видел шесть лет. И даже сейчас мысль о ней принесла что-то унылое в мое сердце.
– Солдатик,
– Конечно, бабуль! – я чуть не надорвался, когда поднял эти сумари.
– Помоги мне перенести их к магазину.
А вокзал, где был магазин, находился через две платформы. Надеясь, что поезд никуда без меня не уедет, я потащился к переходу. Когда я вступил на перрон, дикий страх заставил меня выпустить сумки из рук.
Станица Егойная. Как я мог забыть.
Резко похолодало, и, клубясь, зловеще тихо со всех сторон стал подкрадываться туман… А за спиной не было никакого поезда, только бабуля, мерзко ухмыляясь, растворялась в тумане.
2
Такой тишины не бывает даже в склепе. Ни шума ветра, ни вообще никакого шума.
Из под-сумок, которые я уронил, растекалась лужа чего-то красного. Наверное, я что-то разбил. Искренне надеясь, что я заснул на своей полке в поезде и вот-вот проснусь, я прошел в магазин, в котором никого, кроме продавца, не было.
– Здравствуйте, – сказал он мне, когда я подошел.
– Здравствуйте, – и не придумав ничего умнее, спросил: – Пиво есть?
– Нет. Из алкоголя только вино на розлив.
– Давай, – хотя я вообще-то не хотел пить что бы то ни было, но что-то заставляло меня все это говорить.
– Выбор небольшой. Есть белое вино «Слёзы Татьяны» и красное – «Кровь Татьяны». Вам какого?
«Пора бы уже проснуться», – подумал я, находясь в прострации.
– Ну так что выбираешь?
– Если это шутка, то не очень смешная.
– По-моему очень даже смешная. Как и та, когда ты поклялся отобрать Таню у меня.
– Кто ты? – спросил я, чувствуя, что начинаю злиться.
– Он самый. Я давно тебя жду, а ты все не едешь и не едешь. Я уже обижаться было начал, переживал за тебя.
– Что за чушь ты несешь?
В следующий миг лицо продавца утратило свою человечность, и на меня взглянул ОН.
Сразу пришло понимание, что это именно ОН. От его ненависти и гордости во взгляде, казалось, плавится мозг. Я рухнул на пол, полностью перестав чувствовать свое тело.
– Не ушибся? – заботливо спросил Отец Ада.
Но я был не в силах отвечать. Ужас полностью парализовал меня.
– Иди, попробуй отбери теперь Таню у меня.
– Но она же мертва, – прохрипел я, набравшись сил.
– И что дальше? Это какая-то проблема для тебя? – на меня сверху вниз снова смотрело лицо продавца.
Не найдя что ответить, я
– Что-то сон затягивается, – равнодушно подумал я, открыв холодильник возле прилавка. Пива было более, чем достаточно, но я достал лишь железную банку колы. За моральный ущерб довольно мизерная компенсация.
3
На улице мое внимание привлекли те две сумки, что я обронил при входе на перрон. А привлекли они меня тем, что, находясь в луже чего то красного, начали шевелиться сами собой; что шевелились не они, а то что находилось у них внутри.
Вскоре сумки разорвались, как бумага, и перед моими глазами явились два пса. Освежеванные. Большие. Видно, когда на них были шкуры с шерстью, они являлись упитанными кавказцами. Стоит ли говорить, что псы не гавкали и не рычали. Кроме моего дыхания не раздавалось ни звука. Даже когда эти два куска кровоточащего мяса поперли на меня, звук ступающих по земле лап не донесся до моего слуха.
В какой-то момент я заметил пар, вылетающий у меня изо рта, и отсутствие оного над мордами скалящихся собак.
И я побежал.
Я выбежал с привокзальной площади, краем глаза заметив, что собаки бежать не стали. Немного успокоившись, я перешел на шаг. По обе стороны дороги, по которой я шел по направлению к станице как таковой, тянулся лес, особо разглядеть который мне не давал туман. Тишина давила. Не было слышно ни ветра, ни птиц, ни чего бы то ни было.
Я вспомнил, как во сне бегал за Таней по этой дороге и мне стало еще холодней, чем было.
– Куда идти? – задался я вопросом, и вспомнил, что, хотя отец и переехал отсюда, в Егойной жила моя бабушка, мать отца.
– Вот к ней и пойду! – решил я, обо что-то споткнувшись. Как оказалось, об оторванную по локоть чью-то руку, на безымянном пальце которой красовалось золотое кольцо. Особо бурных эмоций по поводу валявшейся на дороге руки без тела у меня не возникло.
Вздохнув, я отвернулся и пошел дальше по дороге, на ходу пытаясь прикурить сигарету. А когда закурил, зачем-то обернулся. Руки на асфальте уже не было.
4
Бабушкин дом стоял на краю большого поля, которое все почему-то называли планом. Утопая по щиколотку в грязи, я подошел к калитке, высота которой мне была по пояс. Впрочем, как и весь забор. Я толкнул калитку… ну она и упала.
Я прошел во двор, поднял и поставил на место вышеупомянутую калитку. Обычно (наверное, в любом доме), за такую дерзость я был бы сто раз облаян хозяйскими собаками. Ну или хотя бы собакой. На меня никто не лаял. Никто не мяукал, не мычал, не хватал и не кусал и даже не хрюкал.