Предчувствие смерти
Шрифт:
Вера кивнула. Она уже перестала плакать. Достала из сумки пудреницу, с неодобрением глядя на оплывшие от слез губы, покрасневший нос, набрякшие веки.
Пока она пудрилась, им принесли заказанное спиртное и закуски. Андрей сразу предложил выпить за упокой Эске, хорошего человека. Выпили не чокаясь.
— Как там ваши друзья, держатся? — спросила Вера.
— Стараются. С утра у нас был родственник, тот самый художник.
— Со странным именем Кадмий.
— Вы познакомились?
— Нет, Екатерина Павловна
— Короче, он рано утром приехал, разбудил нас всех. Потом мы позавтракали и поехали в милицию. Там нам сказали, что это несчастный случай. Скорее всего, старушка любовалась полной луной, оступилась и упала с волнореза. С перепугу захлебнулась и утонула. Ивану казалось, что ваша квартирная хозяйка была в глубокой депрессии. А художник думает, что она покончила жизнь самоубийством… Ну а милиционерам-то какая разница? Наоборот, проще. Кадмий занялся похоронами, Иван тоже, а мы с Галей пошли на почту — звонить Галиной маме, она завтра прилетит из Екатеринбурга. Я увидел вас, отправил Галю домой, а сам подошел.
— Этот Кадмий, я слышала, известный художник? — спросила Вера.
— Да. Иван говорит, он всегда был странный, а сейчас, после смерти брата — еще больше. Да ведь художники все немного не от мира сего, знаете, такие… Артистические натуры.
— А мы с вами от мира сего?
Андрей принял ее улыбку на свой счет и весело кивнул:
— Мы с вами, Верочка, точно не такие, мы уже «тронь- ки»под легким градусом!
Его шутка вновь подействовала на Веру как обезболи-ваюшее. А от водки почему-то наступило не опьянение, а ясность мысли.
— Однако странно все это, очень странно. Екатерина Павловна совсем была непохожа на человека, настроенного на суицид, тут ваши друзья ошибаются. Поверьте, я насмотрелась на таких пациентов предостаточно. К тому же она не оставила никакой записки. — Вера помолчала, взвешивая, говорить или нет, потом продолжила: — И не любовалась она полной луной. К моменту восхода луны Екатерина Павловна лежала в воде уже не меньше двенадцати часов.
Андрей нахмурился.
— Ничего не понимаю… Почему вы так решили?
— Видела. Только знаете… Какое это имеет значение? Утром или вечером, а человек погиб. И не будем сейчас в это вдаваться.
Вера про себя подумала: «Будем — не будем, а мой супруг оказался прав, кажется, я опять оказалась рядом с преступлением».
Двинятин налил водку в две небольшие рюмки, в бокалы плеснул воды. Посмотрел на Веру и, смешно робея, предложил:
— Давайте выпьем на брудершафт. Что мы все время «выкаем»?
— Почему бы нет?
— Тогда давайте вашу руку.
Они выпили на брудершафт, почему-то одновременно рассмеялись, ткнулись губами друг другу в закрытые губы и принялись за салат с внезапным чувством голода.
Двинятин намеренно, подчеркнуто «тыкнул», чтоб уж точно не возвращаться к холодному
— Ты считаешь, это несчастный случай?
— Не знаю. И не хочу знать. Всяких случаев мне хватает и на работе.
Они помолчали.
— Ага, вот кто у меня! — Иван неожиданно вынырнул из прохладной глубины кафе.
— Мы решили с Веруней троньки выпить под настроение, — доложил другу Двинятин.
— А что едим? — Нахмуренный Жаровня хозяйским взглядом обследовал их тарелки, недовольно покачал головой. — Люся! — позвал он совсем юную официантку. — Давай моего фирменного: окрошечку, потом седло барашка, винца массандровского. Верочка, как вы насчет «Черного доктора»?
— Погоди, гостеприимный ты наш! — Андрей решил сдержать Иванов широкий жест. — Мы же просто решили слегка закусить, чтоб исправить настроение.
— Вот и я вижу, у Вероньки глазки грустные. Нужно поднимать настрой! — Иван подал знак Люсе, бегом отправившейся на кухню выполнять его указания.
— Спасибо вам, Иван. У вас самого столько сейчас печальных обязанностей, а вы нами занимаетесь.
— Да ну! Дело житейское. Мне тоже полезно отдохнуть, тобто посидеть с друзьями.
Вера спохватилась.
— Кстати, извините, что я сейчас с таким вопросом, когда у вас горе. Но мы договаривались с Екатериной Павловной о квартплате и теперь хотим либо заплатить кому-то, например вам, за свое проживание, либо найти другой угол и съехать.
— Ничего не хочу слышать! — махнул рукой Иван. — Живите, отдыхайте! Мы этот вопрос перетрем по-семейному с Галей и племянником покойницы. Не бойтесь, никто вам отпуск портить не будет! Поговорим лучше о моем заведении, почему я теперь особую радость чувствую, сидя здесь. Хотите знать?
— Конечно, — сказал Андрей, хотя и так знал, — мы, Ванька, жутко любопытные. И потом, мы с Веруней уже на «ты», теперь осталось тебе забрудершафить.
— За чем же дело стало? Люся! — Командирский голос Ивана прорезал жаркий воздух, как снаряд.
Люся принесла бутылку вина. Иван разлил красное вино в высокие бокалы. Разливая, он подмигнул Вере, они выпили и расцеловались трижды. После этой процедуры Вере стало так легко, словно и не было никаких неприятных телефонных разговоров.
— Теперь рассказываю. Мое кафе собирались недавно отобрать одни бандюганы.
— И как же тебе удалось их урезонить? — спросила Вера, блестя глазами.
— Ты, наверное, знаешь, что на любую силу всегда найдется более сильная? У меня она есть. — И Жаровня продемонстрировал свои могучие руки. — Понимаешь, приходят ребята, эта шпана, которые собирают в районе набережной дань со всех кафешек и ларьков. Я им вежливо: так и так, только что открылся. Только магнолии зацвели, еще и не сезон. Я ж понимаю, это везде так, и платить не отказываюсь. Но приходите, когда будет выторг. Они — грубить.