Предчувствие
Шрифт:
– Ты с ума сошёл?! – Вместо приветствия покричала она в трубку.
– Дай мне объяснить. – Голос Алекса прозвучал устало, но это не мешало на него злиться.
– Что значит – это твой последний тур?! Да как ты можешь всё бросить! – Распалялась она только сильнее.
– Мия, так надо, – как всегда безэмоционально выдохнул Алекс. – Я должен заняться семейным делом.
– В жопу такие дела, которые отрывают тебя от любимого дела! Разве не ты хотел заниматься музыкой? Как же твоя мечта, Лекс!
– И это мне говорит та, которая собирается поступить почти что
Мия вздрогнула, даже отодвинула телефон от уха, глядя на него так, будто держала в руках гадюку, затем поднесла обратно и уже совершенно спокойно ответила:
– Это другое.
– Неужели? Ты тоже сделала выбор не в пользу мечты, готова на всё, чтобы избавиться от связи, но при этом считаешь, что единственный сын не может заняться благополучием своей семьи, пусть и в ущерб музыке?
Алекс очень редко говорил так много, поэтому Мия внимательно его выслушала, понимая, что он прав. Она прикусила от обиды губы, от обиды на себя, конечно, ведь она так взорвалась, даже не подумав, что и сама не без греха.
– Музыкальная индустрия многое потеряет без тебя.
– Как и балет без тебя, – откликнулся Алекс. – Если только ты не передумаешь.
– Я не передумаю. – Мия плюхнулась на диван, задирая ноги на стену, а голову свешивая с края, посмотрела на потолок. – Эта метка сводит меня с ума. Там ничего не слышно?
– Пока нет. – Мимолётная заминка и в трубке послышался звук расстёгиваемой молнии. – Был там кто-то, но Марго сказала, что не вариант, потому что девственница.
Мия издала тихий смешок и закрыла глаза, растирая пальцами свободной руки переносицу. Марго послушалась её просьбы – хорошо.
– Скажи мне… – Теперь голос Алекса стал слышен чётче. – А почему ты об этом попросила?
Она сразу поняла о чём говорит друг, но не торопилась объяснять. Сначала Мие и самой не до конца было ясно это требование, но потом ответ пришёл сам, во время очередного приступа видений и неконтролируемого жара в области букв. Воспоминания о Франции бились в голове подобно раненой умирающей птице.
– Потому что я не хочу почувствовать это впервые, – наконец пояснила она. – Не со своим соулмейтом.
– А может ты просто боишься, что в этот раз всё будет не так, как должно было?
– Возможно, – согласилась она неохотно.
– Так ты боишься дать себе и первый, и второй шанс… Наказываешь сама себя?
Мия поджала губы, пытаясь найти более правдоподобное объяснение, которое устроило бы Алекса, но, как назло, ничего на ум не приходило. Она фыркнула и попыталась поменять положение тела, пока по другую сторону телефона терпеливо ждали – тянула время. Наконец она решилась, но совсем на другое. Мозг даже не успел обработать выданную информацию, а губы уже произнесли:
– А каким был твой первый раз?
Вот теперь молчание стало действительно неловким. Несмотря на то, что они были так далеко друг от друга, Мия кожей ощутила нависшие над собой тучи от тяжёлого взгляда Алекса и непроизвольно поёжилась, забиваясь в мягком углу дивана и подтягивая ноги к груди. Однако это не мешало ей, оставив вопрос открытым, ждать чужого откровения.
– Не
– Как это не помню?! – Мгновенно взвилась Мия и едва ли не подпрыгнула на месте. – Как можно такое не запомнить? Неужели стесняешься? Скажи хотя бы с кем: парень, девушка? – Не услышав объяснения, она вздохнула. – Лекс…
– Какой смысл помнить, если это был другой я.
И правда, какой смысл помнить? Ведь это ждёт и её – новая жизнь. Уже неважно, что происходило или произойдёт с этим телом, если она всё равно от него откажется. Может, просьба найти ей «сосуд», лишённый невинности, и правда была глупой. Хотя она ни в чём уже не была уверена на сто процентов, кроме как в своём решении разорвать приносящую страдания связь.
– А во сколько ты девственность потерял, ну… Другой ты?
– В пятнадцать.
Мия усмехнулась: она бы никогда не догадалась, но не рискнула сказать это вслух. Вместо этого она решила вернуться к проблемам насущным, постучала пальцами по колену и вздохнула.
– Значит это твоё окончательное решение?
– Да, я отыгрываю последний тур.
– Если ты считаешь, что так будет лучше.
Она почти незаметно улыбнулась, словно Алекс способен её увидеть. Да и это не имело уже значения, ведь он часто вызывал её улыбку и наверняка об этом знает. Мия просто хотела, чтобы её лучший друг воплотил свою мечту, хотела разжечь его огонь пусть и в последний раз, увидеть, как ярко сияет Алекс, озаряя танцпол и согревая замёрзшую балерину своим внутренним солнцем. Она даже почти не злилась, но только почти.
После этого разговора Мия ещё долго не думала ни о чём, кроме повседневных хлопот и тренировках. Даже ночные родео её соулмейта не вызывали должных эмоций: да, больно, да, немного неприятно, но вполне терпимо. И тогда пришла мысль, что, может, если она привыкла, то не надо отказываться от связи, не надо умирать и терпеть немыслимое, накликая на себя проклятие, ведь она сможет это вытерпеть. Да и бабушке не придётся объяснять каким образом её внучка воскресла в другом виде. Хотя насчёт того можно ли ей будет всё объяснить родным Мия очень и очень сильно сомневалась.
Противоречия буквально разрывали её, но при этом помогали поднять технику на новый уровень, даже Ландау её похвалил. А, в последнее время особенно замкнутая, Инес восхищённо выдыхала, точно так же, как когда-то наблюдая за Янковским. Упомянутый Владислав наоборот только мрачнел с каждым днём, но старалась улыбаться.
Очередная постановка была не за горами, когда Лидия Савицкая попала в больницу.
Мия разрывалась между любимой бабушкой и театром, убивалась на репетициях и уставшая шла к единственному родному человеку. Своё день рождения она отпраздновала там же, сидя в пропахшей медикаментами палате и читая бабушке недавно приобретённую специально для их встреч книгу. Они не обсуждали здоровье, потому что Мия итак узнавала все нюансы, доставая врачей и медсестёр. Она искренне старалась сделать всё, чтобы бабулю побыстрее выписали из этого адского заведения, для неё – лишённого надежды, и знала то, что никогда не сможет принять.