Предел бесконечности
Шрифт:
– Антон, я пришел сюда, чтобы узнать, какой дорогой мне идти дальше. Что я должен сделать на земле?
– Глеб опустил голову на грудь и добавил.
– И я не узнал.
– Я выбрал некорректный образ, когда обозначил твою цель пределом бесконечности. Ты добился цели. Ты человек.
– Но этого мало! Посмотри на меня. Я умею думать сердцем и душой, я достиг осознания своего человеческого "я", и тело мое, повинуясь рассудку, перестроило все жизненные процессы. Я родился для земли. Помнишь, ты мне сказал, что я выбрал дорогу к диву? Разве моя дорога кончается рождением? Человеческое общество едино. Земля терпит
Потекли минуты без слов.
– Если бы Ольга Александровна дождалась тебя, она бы никогда не покинула нас, - вдруг прошептал Антон и медленно поднялся.
Едва передвигаясь на негнущихся старческих ногах, индивид подошел к лабораторному шкафу. Зазвенели пробирки под неуверенной морщинистой рукой, упала и вдребезги разбилась пустая колба. Завороженный, Глеб смотрел, как Антон извлекает из-под груды бесполезного хлама пеструю картонную коробку.
– Это всё, что я успел сохранить, - он опустил, почти уронил коробку на стол.
Глеб помог наставнику добраться до кресла и оглянулся на Тамару. Девочка бережно раскладывала перед индивидом на полу содержимое заветного хранилища.
То были выцветшие фотографии и карандашные узоры на листочках из старых школьных тетрадей. Последним девочка достала маленький, не больше сантиметра, осколок темного минерала.
– Дай мне, пожалуйста, малышка, - Антон чуть подался вперед.
Тамара аккуратно вложила в сухую старческую руку черный непрозрачный кристаллик.
– Это - незавершенный модуль управления. Последнее детище Алексея Андреевича.
Взгляд Глеба пристыл к кристаллу, на сколотой поверхности которого виднелись бороздки и точки, нанесенные иглой.
– Алексей Андреевич выжигал на камне линии, - продолжал Антон, - затем опускал в пробирку с родниковой водой. Прежде, чем закрыть готовую капсулу, он помещал в нее этот предмет. Дальнейший процесс невозможно логически объяснить.
– Должно быть, рисунок имеет значение, - пробормотал Глеб.
– Если представить, что на уровне кристаллической решетки задан новый порядок, минерал приобретет свойства, которых у него нет в естественной природе...
– А это кто?
– беззастенчиво перебила Тамара, держа в руках фотографию молодой белокурой женщины.
– Это Ольга Александровна, мама Анны и Филиппа Жулавских.
– Красивая... А я видела ее портрет на стене в гостиной!
– Какой портрет, малышка?
– ласково спросил Антон.
– Ну, портрет! Она там думает о чем-то очень большом, - Тамара взмахнула руками, - как майское небо! Там много красивых белых и голубых пещер. Там много людей с огромными цветами. Только люди не двигаются. Они стоят и чего-то ждут. Она тоже ждет. Она очень хорошая, но... чужая.
– Я не понимаю, о чем говорит девочка, - Антон повернулся к Глебу.
– Что с тобой?
Шальной взгляд парня метался от кристалла к разбросанным рисункам.
– А я начинаю понимать... Тома, посмотри сюда, пожалуйста. Тут тоже нарисован портрет?
И он поднес к глазам Тамары таинственный
– Портрет. Но его не дорисовали...
– она быстро переворошила бумагу на полу.
– Вот этот!
И победно подняла клетчатый листок с хаотичным цветным узором.
– Этот рисунок я взял с рабочего стола Алексея Андреевича вместе с незавершенной работой, - подтвердил Антон.
– Какие выводы ты делаешь?
Глеба смотрел в узор. От разноцветных линий будто веяло "теплом". Портрет, цветок... Узор изображал "тепло"! На короткий миг он разглядел человека в глубине ожившего орнамента.
– Ольга каким-то непостижимым образом рисовала человеческую сущность, проговорил он.
– Жулавский переносил изображение на осколок минерала, а земля создавала организм, взяв за основу портрет. Так появилось альтернативное начало жизни!
– Твои суждения не логичны. Ты фантазируешь.
Глеб встрепенулся.
– Между фантазией и реальностью очень тонкая грань, Антон!
Тамара уснула здесь же, прямо на полу, отказавшись от подушки и одеяла, предложенные Анной. Журналистка провела время до рассвета в своей детской комнате, мужественно стерпев отсутствие электроэнергии и тепла. А Глеб и Антон общались всю ночь. В основном говорил Антон. Глебу казалось, что наставник старается отдать ему свою память. Попытки развернуть разговор на настоящее или будущее успеха не возымели. Единственной темой, породившей проблеск надежды, был вопрос индивида о дереве. Глеб клял себя за то, что так и не научился доводить до ума все "странности", выплескиваемые Тамарой. Конкретного ответа он не нашел. Но пообещал вернуться в дом Жулавского, как только будет уверен в безопасности Анны.
В машине, когда журналистка принялась выспрашивать у товарища, о чем они разговаривали с индивидом в ее отсутствие, Глеб, не зная почему, замкнулся. Ответив что-то дежурное, он устроился на заднем сидении, прикрыл глаза и задремал: сказалась бессонная ночь. Тамара без остановки болтала о портретах, похвасталась, что Антон назвал ее похожей на Ольгу, но про узор на камне не вспомнила. Зато с чувством пропела Анне очередную песенку:
– Сказка не кончается,
Сказка повстречается,
Коль дорогою чудес
Нас ведет могучий лес,
И широкая река,
И густые облака.
Журналистка вела автомобиль по раскисшей дороге и искоса поглядывала на умолкшую Тамару. Стишок незаметно пробрался в душу и разбередил воспоминания безвозвратно потерянного детства. Когда-то похожие песенки напевала ей мама. В девочке и впрямь крылось нечто, неуловимо схожее с Ольгой. Анна дрогнувшей рукой достала подаренную Антоном фотографию и положила перед собой на панель. Чем дольше она смотрела в невинное лицо матери, тем больше находила в нем черт, присущих Тамаре. Некстати пришла на ум одна из первых статей о переселении душ. Анна пригляделась к девочке: по словам Глеба, ей было что-то около семнадцати, и если бы не маленький рост, тощие косички и детские речи, она заняла бы достойное место среди своих ровесниц. "Тамара младше меня на восемь или девять лет, то есть она родилась в тот же год, когда пропала мама...", - сердце у Анны екнуло и отчаянно затрепетало. Воображение разыгралось настолько, что стало казаться, будто мать смотрит на дочь из больших синих глаз слабоумной девчушки.