Предел бесконечности
Шрифт:
– Я так и думал, - Стас удовлетворенно кивнул.
– Филипп Алексеевич мне не поверил?
– странное ощущение в спине диагностика определила как щекотку, но на ум пришла более естественная фраза "засосало под ложечкой".
– Я тебе не поверил, малыш. Потому что у тебя совесть есть. Тебя беспокоит судьба парня?
Орион посмотрел на темную стену леса, обрисовавшего периметр "мертвой зоны". В рассудок незаметно проникло очевидное объяснение поступка, и слова просочились сквозь пересохшие губы.
– Он был весь в крови. Ему переломали ребра, выбили колено. А он продолжал
– Так вот в чем дело, - Стас задумался.
– Не волнуйся, найдем этого богатыря, я обеспечу ему госпитализацию без лишних вопросов, а потом пусть забирает девочку и оба идут своей дорогой.
Орион вскинул голову.
– Его дорога ведет сюда, Стас, - он отвел руку в сторону одноэтажного здания, венчающего мрачные подземные сооружения.
– Тамара уверена, что он придет. И я уверен. Почему-то...
– следующее решение заняло несколько секунд и выплеснулось: - Глеб был индивидом.
– Индивидом?... "Был"?
Вопрос надолго повис в ночном воздухе.
– Я не понимаю логику Тамары, но кое-что в ее словах мне удалось формализовать, - аналитика с трудом протиснулась в сознание, и речь обрела четкость.
– Получается, что индивид развил в себе некий "цветок" и родился человеком. "Цветок" можно отдать и тогда "станешь сильнее". Предполагаю, что Глеб "отдал цветок" Тамаре. Посылка: "цветок" есть любовь - не подтверждена. Но я,... мне...
– "второй источник" смешал фразу.
– Мне кажется, здесь кроется что-то большее.
– Уф, - Стас пригладил усы.
– Ну, знаешь... Поздравляю!
– С чем?
– С большими перспективами.
Орион беспомощно хлопнул ладонями по коленям.
– Теперь я тебя совершенно не понимаю, Стас!
– жалобно воскликнул он.
Тот расхохотался от души и, обняв Ориона одной рукой, развернул его к приоткрытому люку бункера.
– И слава богу, что не понимаешь. Тут понимать-то нечего: если один сумел стать человеком, тебе дорога туда же. Слушай, давай возвращаться. А то замерзнем тут до костей.
Глава 18
Открытие
У прилавка в магазинчике Глеб ловил на себе недружелюбные настороженные взгляды. Продавщица нетерпеливо спросила: "Это всё?", быстро отсчитала мелочь на сдачу и обернулась к следующему покупателю. Глеб забрал сверток с покупками для себя и для Черныша и, стараясь не хромать, пошел к выходу.
Недовольство добропорядочных граждан при виде широкоплечего молодца с недельной щетиной на осунувшейся физиономии и с длинной палкой, вместо костыля, было Глебу понятно. Все это время он и пес шли пешком по обочинам накатанных трасс. Попутки не останавливались. Только пожилая веселая пара подвезла человека с собакой, сократив им путь на три десятка километров. Дальше их дороги разминулись. Жизнерадостные старички покатили в город, что лежал между двух российских столиц, а Глеб взял на юго-запад, туда, где ждала Тамара.
Черныша возле крыльца магазина не оказалось. Глеб удивился:
На дворике за магазином Черныш давал представление. Он плясал на задних лапах перед раскрашенной всеми видами косметики блондинкой и ее не менее экстравагантными приятелями. Блондинка хохотала и бросала псу кусочки сосиски. Увалень, на щеке которого красовалась сочная татуировка, с возгласом - мне оставь, дура!
– попытался выхватить у нее пакет. Черныш взвился в прыжке и отвоевал себе целую сосиску. Компания загоготала.
Глеб замер. В глазах встали бандиты, разгромившие дома в Белкове в прошлом году. Они выглядели так же - аляпистые одежды, разукрашенные наколками морды. И все же к этим парень подошел.
– Черныш, как тебе не стыдно!
– обратился он к собаке.
Пес заглотнул трофейный кусок и, виляя хвостом, подбежал к хозяину.
– Твой?
– утирая проступившие от хохота слезы, спросил один из компании.
– Да. Извините.
– Э, брось! Мы та-ак повеселились!
– воскликнула блондинка.
– Эй, мужик, ты откуда взялся? Из лесу вышел?
– подал голос мотоциклист, которого Глеб не заметил: тот копался возле своего мотоцикла.
Внимание юнца разрывалось между незнакомцем и машиной, поэтому, продолжая пялиться на Глеба, он нашел левой рукой руль и крутанул ручку газа. Двигатель гаркнул и захлебнулся.
Трое парней обложили товарища отборным матом. Смысл был следующий: чини скорее "такой-то" тарантас, а не то, "такой-сякой", будешь добираться пешком.
Глеб посчитал, что его присутствие уже никого не заботит, и прошел мимо. Но на мотоцикл оглянулся. Не мог не оглянуться, хотя давно считал, что ненавидит все, что двигается на двух колесах.
– Подтяни винт дросселя на пол-оборота. У тебя второй карбюратор барахлит, - бросил он незадачливому мотоциклисту.
Тот разинул рот и проводил хромого незнакомца взглядом. Заворачивая в калитку, Глеб услышал за спиной тарахтение ожившего мотора.
– Эй, мужик, тормознись!
– размалеванная молодежь догнала его на улице. Эй, слышь, ты что, в лесу моцили чинить научился?
Говорил тот самый увалень с татуировкой, который пытался отнять у сердобольной девицы свой завтрак.
– Гораздо раньше, - Глеб прищурился на ярком солнце.
– Круто! С первого взгляда! Круто!..
– восхитился хозяин исправленного мотоцикла.
– Взгляд не поможет. Слушай, тогда движок сам о себе все расскажет.
– Эй, а твой-то моциль где? Подсекли, что ли?
– малый с татуировкой кивнул на поврежденную ногу.
– Нет. Проиграл раунд.
– А куда топаешь?
Любопытство граничило с сочувствием. Глеб уловил слабые импульсы "тепла", исходящего от компании. Он поискал конкретный источник, и не нашел. Каждый из пяти молодых оболтусов был "нейтральным", но пятеро человек вместе излучали одно "тепло".