Предел. Дети палача

Видинеев Дмитрий

С глупой улыбкой мужчина, подполз к Тангаре. Колдунья схватила его за волосы и вперила взгляд ему в глаза.

— Ты готов стать иным? — зрачки Тангары сузились до крохотных точек.

— Да, госпожа! — выдохнул мужчина.

Его глаза начала затягивать мутная пелена, под кожей лица проступили сосуды. Рот приоткрылся, обнажив ровные белые зубы. Тангара отпустила волосы и отошла на шаг. Мужчина поднялся на ноги и медленно, отрешенно, поплелся к стоящим у стены ворхам.

Люди будто очнувшись от сна, бросились к трупу старика. Проигнорировав нож, который лежал в грязи, они разрывали плоть руками. Некоторые запихивали

кровоточащее мясо в рот детям. Фарамор с отвращением и ненавистью подумал, что эти люди сейчас похожи на копошащихся в куче помоев крыс.

Одна из женщин с измазанным кровью и грязью лицом подползла к Тангаре и дрожащим голосом проскулила:

— Я готова, госпожа, я готова…

Через несколько мгновений ее глаза стали мутные, бессмысленные. Она поднялась и присоединилась к мужчине и ворхам. Люди, отпихивая друг друга, ползли к Тангаре.

Фарамор вздохнул. Ему стало скучно. Он уже понял, что превращение человека в ворха дело не сиюминутное. Колдунья всего лишь начинала изменения, но полный оборот в бледную тварь видимо требовал времени. Смотреть на униженных, готовых не все людей у Фарамора больше желания не было. Он развернулся, приоткрыл створ ворот и вышел в ветреную ночь.

В темноте мерцали угли сгоревших домов, желтыми холодными огнями горели глаза бродивших по улице и дворам мертвецов. Фарамор направился в сторону особняка. По дороге в одном из подворий он увидел нежить в доспехах — нескольких солдат, которые еще совсем недавно отважно защищали деревню от тех, кем они теперь стали. Фарамор увидел во всем этом иронию и усмехнулся.

Тангара вернулась в особняк спустя час. Она застала Фарамора сидящим с задумчивым видом в кресле, возле мерцающего угольями очага. С собой колдунья привела перепуганную девушку, которой, едва они переступили порог гостиной, приказала усесться на лавку у стола. Сама же Тангара, с поразительной для ее роста и сложения легкостью, придвинула от стола к очагу массивное кресло, взобралась на него и с усталым вздохом откинулась на спинку. После долгого молчания она произнесла:

— Как бы мне хотелось умереть… умереть без страха. Так чтобы перед смертью знать, что там, с другой стороны не будет ничего. Мне не нужны Небесные чертоги. Я лишь хочу, чтобы моя душа растворилась в небытие, как капля воды на раскаленном железе.

— Ты устала, — проговорил Фарамор.

— Я устала жить, — печально ответила Тангара. — Но я буду цепляться за жизнь изо всех сил. Все люди знают, что некромантам нет прощения и, воскресив даже единственного мертвеца, они обрекают себя на проклятие. Но вот вопрос: почему находятся люди, такие как я и Блэсс, которые вопреки всему становятся некромантами? Почему?

— Полагаю, ты лучше меня знаешь ответ на этот вопрос, — проговорил Фарамор. — Власть.

— Да, власть, — согласилась Тангара, — но не только. Жажда знаний, причем знаний запретных. Иногда мне кажется, эту жажду не удовлетворить никогда, так стоило ли все это того, чтобы обрекать свою душу на муки? Если можно было бы повернуть время вспять, клянусь, я стала бы образцом святости, — она усмехнулась, — А для тебя ведь «Великая Пустота» не просто слова, верно?

В сознании Фарамора что-то всколыхнулось, будто заданный с определенным нажимом вопрос что-то потревожил в душе. По спине пробежал холодок. Приступ страха нахлынул и тут же исчез, оставив на лбу выступившую испарину.

— Я не хочу говорить ни о

какой Великой Пустоте, — раздраженно проговорил он. — Лучше расскажи, зачем ты притащила сюда эту девчонку?

— Девчонку? В ней много жизненных сил.

— И что?

— Я заберу их. Ты же не думал, что мне удается продлевать свою жизнь только силой воли? — Тангара говорила тихо, так, чтобы сидевшая с поникшими плечами девушка ее не слышала. — По-сути мы с тобой похожи, Фарамор. Нам обоим нужны чужие жизни, жертвы.

— А то, что ты сказала тому старику в хлеве, это правда? Ты можешь привязать душу человека к нежити?

Тангара хмыкнула.

— Знаешь, в чем тот старик был прав? В том, что назвал меня лживой змеей. Кто я такая, чтобы распоряжаться душами? Не все боги имеют над ними власть.

— Люди, которых ты превратила в ворхов… их души теперь прокляты?

— Да, прокляты, — равнодушно ответила Тангара. — Но согласись, у этих людей был выбор. Они хоть и от страха, но все же добровольно вкусили человеческую плоть, тем самым совершив непростительный грех. Надо сказать, некоторые люди отказываются, предпочитают смерть, даже самую жуткую. Ты ведь таких людей уважаешь, верно?

Фарамор пожал плечами.

— Не знаю, я больше не уверен в своих чувствах, — он нахмурился. — Хочу тебя спросить, Тангара, ты отправишься дальше со мной и Блэссом?

Колдунья сидела неподвижно. В ее глазах отражались догорающие в очаге уголья.

— Я думала об этом, — после небольшой паузы ответила она, — и теперь скажу — нет, я с вами не пойду. Хотя мы с тобой и на одной стороне, и цели у нас одни, но нам лучше держаться друг от друга подальше. В нас обоих сила, дикая сила, иногда непредсказуемая. Ты сам сказал, что не уверен в своих чувствах, так вот мне бы не хотелось, чтобы я оказалась рядом, когда Темная Искра полностью завладеет твоим разумом. Ты перейдешь предел, за которым чувства вообще перестанут иметь смысл. Кем тогда я для тебя стану? Возможно, очередной жертвой, которая пополнит твою силу.

— Ты боишься?

— Я боюсь всего, а уж тебя — тем более! Нам лучше идти по разным дорогам. Ты отправишься к Шанн, а я тоже без дела сидеть не буду. И вот еще что, Фарамор… будь готов к тому, что появится сила, которая попытается тебя остановить. Возможно, эта сила уже идет за тобой. Готовься к противостоянию, готовься!

Глава 24

С тех пор, как Невея и Севера покинули руины древнего города, прошло три дня. Погода стала еще холоднее, трава и листва желтели. Серая пелена ползла по небу, и, казалось, ей нет конца. Ветер, не зная покоя, гонял пыль, шумел и завывал как бездомный пес.

— Сегодня пойдет снег, — уверенно сказала Севера.

— Неужели? — усмехнулась Невея. — Ты это говорила вчера и позавчера.

— Сегодня точно пойдет.

Они направлялись к городу, который уже был отчетливо виден вдалеке за рекой. Как гласила надпись на пройденном ими недавно указателе, город назывался Уэйтер. Перед рекой раскинулось каменистое поле, по которому тянулась едва различимая во всеобщей пыльной серости дорога. Она проходила по широкому мосту через реку и упиралась в городские ворота. Над стенами виднелись покатые крыши особо высоких домов, конусы и шпили башен. Поднимался дым из печных труб. Недалеко от моста, возле самой реки стоял лагерь — с десяток повозок, несколько палаток.