Предельный квант
Шрифт:
— Выучил! Выучил полностью! — прокричал Рина голосом.
Члены экспедиции уставились на парня. Кто-то осуждающе, но, в основном, с тёплым одобрением.
— Давай, исполни, птичка, — попросил я, разминая ступни.
Рина прикрыл глаза и сыграл безукоризненно всё произведение. Прямо бальзам на душу. Аплодисментов не последовало, хотя все были в восторге. Не принято такое у алсинов.
— Ну что, теперь дело за малым? Сгонять к стеле и вернуться в Эльтаин. И ты — посвящённый?
Рина радостно кивнул.
Пошёл ливень. После привала мы всё ещё шли
Возле одной из расселин тропа опасно подходила к обрыву. Я не особенно переживал за парня, помня, как он сам прошёл здесь с тяжёлым грузом. И зря. Окрылённый Рина чуть ли не бежал вприпрыжку. Длинный скользкий камень. Парень потерял равновесие. Не растерялся и сгруппировался. Но приземлился неудачно на другой, ещё более скользкий, камень. Проскользил по нему, полностью потеряв ориентацию в пространстве, и улетел прямо в туманную расселину, выпустив поводья из руки.
— Рина!
Я скинул вещи и бросился к расселине. В плотном тумане было хоть глаз выколи. Рядом очутились Иги и Пал.
— Рина!
Ответа не последовало.
— Что делать будем? — с надрывом гаркнул я.
— Ты уж точно туда не должен лезть, убьёшься.
Иги немного поколебался и стал ловко спускаться, через пару секунд полностью растворившись в тумане. Подбежала Кили. Быстро сориентировавшись, с обезьяньей лёгкостью нырнула вслед за Иги.
Я не стал долго ждать, схватился за ветку небольшого куста и начал медленно спускаться, ощупывая туманный склон. Он оказался не очень крутым. Я принялся выискивать, за что зацепиться и медленно продвигался вниз. Видимость была нулевой. Как в этом молоке искать Рину было совершенно неясно.
«Есть же фонарик!» — пришла первая здравая мысль.
Я поднялся обратно на плато и подбежал к рюкзаку. Пал и Ула стояли у кромки расселины, безуспешно высматривая Рину в туманном озере. Фонарик нашёлся. И был заряжён. Бинго!
С лучом света видимость от полуметра расширилась до трёх. И то — хлеб. Я уже уверенно, привычными движениями принялся сползать вниз по склону. Расселина оказалась неглубокой, метров десять. По её нижней части бежал небольшой ручеёк.
— Рина! — услышал я обеспокоенный и такой родной сердцу голос.
«Эль!»
Я побежал вдоль ручья к голосу и, наконец, обнаружил Рину. Он лежал на животе, возле большого валуна. Над парнем склонилась Эль, по щекам струились слёзы. Она безуспешно пыталась его потрогать, но фантомные кисти рук проходили сквозь тело, не встречая сопротивления.
— Живой?
Я забылся на пару мгновений, глазея на Эль. Потом очнулся, перевернул парня и вздрогнул: в груди торчал острый осколок толстой ветки.
— Рина! Нет! Сюда! Скорее, он здесь!
Через пару мгновений подбежали Иги с Кили. Иги посмотрел на Рину и обречённо покачал головой. Парень был совершенно точно мёртв. Призрак Эль испарился. Я сел рядом и разрыдался.
— Как же так! Долбаный мир!
Этого
Я в исступлении заколотил кулаками по валуну, быстро разбив их в кровь. Рину этот дикий жест, ожидаемо, не вернул. Смахнул слёзы и вопросительно посмотрел на спутников. Те поняли немой вопрос, сняли с Рины походный мешок и чехол с саем. Обернули тело в непромокаемую ткань и обступили саван.
Я произнёс несколько бессмысленных слов прощания:
— Покойся, друг. Ты бодро сыграл свою песню заката! Я всегда буду с теплом вспоминать наши беседы. Да ты любил эту долбаную жизнь, как и не снилось местным чёртовым снобам! И в отместку, она так скоро тебя покинула... Спасибо, что сделал этот мир чуточку прекраснее! Лети, и играй свою песню. Не только этому жалкому миру, но и всем другим, они ждут!
Я аккуратно повесил чехол с саем на плечо. Мы постояли ещё минут десять и поднялись к остальным. Тем не пришлось ничего объяснять: всё было видно по выражениям наших лиц. Понимая, что обсуждать что-то нет смысла: Рину это не вернёт, надел рюкзак, схватил поводья и молча поплёлся вперёд, проигрывая в голове песню заката. Дождь прекратился. Совсем.
Я корил себя за то, что даже в такой чудовищной ситуации был счастлив. Счастлив, что вновь увидел любимую. И ничего не мог с собой поделать. Эх, какое же человек — примитивное создание!
В пятидесяти километрах на запад от гряды Сагард Ота держал слово на семейном чаепитии. Вдруг его голос дрогнул. Будто сумасшедший мясник одним ловким и безжалостным движением отрезал кусок прямо от сердца.
Армант не мог оторвать взгляда от гладкой выбритой головы Элеосина. Бледная кожа там, где раньше были волосы, настолько контрастировала с загорелым лицом, что, казалось, глава надел какую-то странную шапочку.
Каждую встречу в этом саду Армант находил покой и умиротворение. Даже для неразрешимой проблемы всегда находились возможные решения. Но сегодня яблоневые посадки казались холодными и недружелюбными.
— Вы приболели, учитель? Не были на Собрании, волосы...
Элеосин пристально посмотрел на Арманта и широко улыбнулся.
— Я чувствую себя лучше, чем когда-либо, друг. Ворота пути Ин открываются, я нашёл тот самый ключ.
— Вы о чём, учитель?
— Всему своё время. Тебе нужно немного подождать, и ворота откроются. Это чудо!
Армант не нашёл, что ответить и хмуро побрёл по тропинке вслед за Элеосином.
— Учитель, есть ряд неотложных вопросов. Изменения спустились в долину и захватили поля с картофелем. Нужно искать новые подходящие места на западе. Экспедиция к стеле отклонилась от плана и зачем-то заходила в руины.
— Вдохни поглубже аромат этих прекрасных яблонь, друг, и расслабься. Эти вопросы уже не имеют значения. Всё изменится. Я услышал голос ветра! Он говорил со мной! И тебя научу языку стихии.