Предистория Земли

Синюков Борис Прокопьевич

А древнейшему мастерству великих новгородцев мостить улицы Московия так и научилась, так и ходили по уши в грязи в своем Замоскворечье. И сегодня в огромной Московии, одной шестой суши, дороги строить так и не научились. Зато Великий Новгород с его древнейшей культурой стерли практически с лица земли.

И еще об одном курьезе историческом хочу сказать. Новгород–Северский расположен в Черниговской области на Украине, то есть на глубоком юге от Новгорода Великого, который и должен быть не только первым, но и Северским по идее, если в те времена не путали стороны света. Притом Новгород–Северский был столицей Северского княжества. Если северский не от севера, то от чего же? Ведь в те времена не говорили «северный», слова такого не было. Если покопаться, много смешного и фальшивого тут можно найти. Да недосуг мне, надо к Попову

возвращаться.

Гусев: Иногда говорят, что последние пятнадцать лет были периодом отсутствия стратегии.

Попов: Это не так. Стратегия была. И состояла она именно в том, что отрицалась сама необходимость стратегии. Другими словами, это была стратегия стихийности. Стратегия стихийности привела к многим неудачным итогам и политики перестройки Горбачева, и десятилетия ельцинских реформ. Наши доморощенные теоретики рыночной экономики доказывали, что рынку нужна свобода, что ему и чужда, и вредна стратегия как наиболее выраженная форма регулирующей деятельности государства. Рынок, мол, без всякой стратегии, автоматически все сделает сам. А нашим начальникам остается пользоваться своими привилегиями — сидеть с открытыми ртами и, как Пацюку из гоголевской повести, глотать прыгающие к ним из миски галушки. Но ведь есть современный опыт развитых стран, которые усиливали действия рыночных механизмов активностью государства. Государство может работать именно как партнер рынка. Мы помним сказку Пушкина, в которой Гвидон, посаженный в бочку вместе с матерью, упрашивает волну: «Не губи ты наши души, выплесни ты нас на сушу!» Гвидон не очень–то рассчитывал на стихийность и просил о вмешательстве.

Совсем обезумел, что ли? Ведь «волна» — это и есть стихия, Гвидон ее и просит, чтобы она, «стихия» спасла от произвола людской власти, посадившей Гвидона в бочку. Ни дать ни взять нашкодивший лакей. Гаврюша, ведь государство по–твоему и поступало не только 70 лет кряду, при коммунистах, но и с 16 века. И что вышло? Забыл что ли, как на Межрегиональной группе пел? Правда, еще до того как предложил узаконить взятки чиновникам.

Гусев: Если даже одну бочку с двумя душами нельзя доверить стихии, то что можно сказать об огромной стране с десятками миллионов граждан и при этом в сложнейший период ее истории?

Попов: Еще две тысячи лет назад Сенека сказал: «Если не знаешь, куда плыть, то никакой ветер не будет попутным!» И мы на собственном опыте, разбивая лбы, убедились, чем оборачивается отсутствие стратегии в экономике. Что значит жить без стратегии — увидели люди, которые не раз терпели многие лишения в прошлом и готовы и сегодня многое вытерпеть — если только будет ясно, когда и каким путем будут преодолены сегодняшние тяготы. Что значит жить без стратегии — хорошо знает молодежь, которой очень трудно определить свое будущее без знания перспектив страны и государства. Что значит жить без стратегии — знают и наши предприниматели, которых в первую очередь зигзаги политики в условиях неопределенности толкали все эти годы и к отказу от инвестиций, и к экспорту за рубеж весомой части их накоплений. Видим мы и то, чем обернулось отсутствие стратегии для самой бюрократии, которая стала жить по схеме «после меня хоть потоп».

Господин Попов, не передергивайте карту, это шулерство, не меняйте под столом «шестерку» на «туза»! Это подло, за это подсвечниками по голове бьют! Наши то люди, все без исключения, имеют стратегию, только она в корне отличается от стратегии их государства. Им надо посадить картошку, выкопать погреб, вырастить детей и не пустить их в нашу сумасшедшую армию. Вот их стратегия. А у их правителей совершенно иная стратегия: заморить народ голодом, чтобы от изнеможения не восстал, отправить его рыть идиотские каналы, чтобы ему некогда было думать о своей стратегии, и «забрить» в армию на страх всему миру и гражданским остаткам его самого, народа этого. И только не упоминайте, пожалуйста, предпринимателей. Они почти все к народу никакого отношения не имеют. Это выродки народные: украл и побежал в Европу пропивать. Нигде в мире нет такого, чтобы внешние государственные инвестиции были больше частных внутренних. А у нас именно так.

Гусев: В свете и исторического опыта страны, и опыта последних лет обоснован вывод: России необходима долгосрочная стратегия. В чем, как вам кажется, должны состоять ее исходные целевые

установки?

Попов: Целью, на мой взгляд, должно стать сохранение России в постиндустриальном мире XXI века в качестве одной из ведущих мировых держав. Или Россия останется великой державой, или она не сохранится, превратившись в ряд русскоговорящих государств. Далее — я думаю, что главной целью долгосрочной стратегии является увеличение численности наших народов, и в первую очередь русского народа. Не имеет смысла строить дом, если в нем не будет жить сам строитель. Не имеет смысла засевать поле, которое будет убирать не сам пахарь.

Господин Попов, это ведь не цель, а пожелание Манилова, не сегодняшнего, а гоголевского, из «Мертвых душ». Цель может быть поставлена, если разработаны и имеются в наличии средства для ее достижения. Тогда это цель, в противном случае — это маниловщина. «Ведущая мировая держава», президента которой не на все заседания «семерки» пускают. Его и пускают только потому, что заржавленные наши ракеты могут вдруг начать спонтанно взрываться. Чтобы узнать, сколько там коррозировать им осталось? А потом без нашего президента договориться, что же в этом случае им делать? И давать или не давать нам денег? Более щепетильный человек давно бы со стыда сгорел, а наши еще чванятся, как бояре в 16 веке, о которых слова иностранцев я уже неоднократно приводил. Гитлер, помнится, тоже очень о численности народа заботился, для войны. И Сталин. Аборты запрещали. Я в другом месте еще поговорю о размножении рабов, в разделе «животноводство».

Гусев: Ну а если перейти к «мясу» стратегии, к ее содержанию…

Попов: Я не раз говорил о многих конкретных проблемах стратегии для России. О необходимости на весь переходный период свести к минимуму цены на энергоносители — чтобы удешевить инвестиции и создать общую дешевую базу для экономического роста. В сочетании с дешевой (по меркам США и Западной Европы) рабочей силой был бы создан мощный исходный плацдарм для подъема экономики. О транспортных тарифах, которые должны быть низкими — чтобы обеспечить взаимодействие и единство страны, единство народа, единство культуры и образования. Нельзя же считать единой страну, где из–за цен на билеты нельзя детям ездить к родителям, нельзя студентам свободно выбирать место учебы. Где даже съезд партии или союза учителей становится тяжелейшим финансовым испытанием! Словом, надо возродить тарифную политику времен Витте и Сталина. Очень важный блок: первоочередное развитие экспортных отраслей высоких технологий. Не может быть в XXI веке великой страна, не лидирующая в двух–трех отраслях высоких технологий. Англию подняла паровая машина, США — автомобили и электричество, Японию — полупроводники. И для нас поиск такого научно–технического «конька» и концентрация для его развития всех резервов — центральная проблема XXI века. Говорил я и о создании экологически чистого сельского хозяйства.

Господин Попов, опять маниловщина. За счет чего вы собираетесь снизить проездные тарифы? Не зеков же запрягать в железнодорожные составы? До этого даже ваш любимец Сталин не додумался? Или вы увидели, что министр железных дорог и самолетный зять бывшего президента вагонами деньги за границу возят? Они, наверное, возят, но не поймали же вы их? О «двух–трех отраслях», господин Попов, я уже объяснял Примакову, загляните туда. А у Витте не было такой идиотской тарифной политики, он просто давал деньги переселенцам, а потом они их с лихвой возвращали в бюджет в виде налогов, производя товары на новых землях. Господи, сколько же объяснять, что у России сроду не было никакой технологии, кроме военной, и то — наполовину ворованной. Хотя, я и это объяснял Примакову.

Гусев: Новый президент, новая Дума, новое правительство создали исключительно благоприятные условия для концентрации внимания на проблемах стратегии. И на самом деле о стратегии заговорили все. Это радовало. Но вот прошел год, а мы, в общем–то, все еще на стадии разговоров. Более того, создается опасность того, что президент может упустить свой главный резерв, выпустить из рук свою жар–птицу. Почему?

Попов: Да потому, что принял бюрократические процедуры разработки стратегии. А ведь именно бюрократические процедуры загубили при Ельцине проблему национальной идеи. Новой России нужна не только новая стратегия, но и новая демократичная процедура разработки этой долгосрочной стратегии.