Предновогодье. Внутренние связи
Шрифт:
Стопятнадцатый вылез из кресла и, взяв с полки телефон, поставил на край стола. Черный шнур протянулся змеей за аппаратом, стянув к краю разложенные на столе бумаги. Я набрала в легкие побольше воздуха и, глубоко выдохнув, начала крутить телефонный диск. На седьмой цифре декан нажал на рычажки.
— Стало быть, плохи дела, Эва Карловна? Я до последнего момента думал, что вы не решитесь.
— Дела действительно плохи.
— Так просветите меня. Уж не думаете ли улаживать вопрос с вашим батюшкой без моего участия? В первую очередь он
Я бухнулсь в посетительское кресло. Ничего себе! Наверняка родитель посулил институту немыслимые подачки, коли рассчитывал не улаживать мои дела до лета. В таком случае он не потерпит провала, и мне лучше сразу в омут с головой. Только где его найти зимой посреди города?
— Вчера у меня получился конфликт, — заговорила я после паузы, тщательно подбирая слова, чтобы не сболтнуть лишнего. — По-моему, с меня сняли дефенсор и прочитали память.
— Почему "по-моему"? — быстро спросил Стопятнадцатый.
— Потому что я находилась без сознания.
— Вас били? — продолжал он допытываться.
— Не совсем.
— Эва Карловна, если случившееся таково, каким вы его описываете, то ради всеобщего блага не рекомендую скрывать подробности. Нужно срочно думать, как выпутаться из создавшейся проблемы.
Действительно, декан-то в чем виноват? И Царица тоже. Если разговоры и сплетни уже потекли по факультетам, то первые вопросы будут о том, знала ли администрация о наглом обмане, и с чьей подачи аферистка Папена умудрилась проскочить под зорким оком дознавателя Бобылева.
— Да, били.
Декан посмотрел на полку с таинственным зеркалом, и я поймала озабоченный взгляд в отражении.
— Физически или иллюзорно?
— Иллюзорно.
Стопятнадцатый тяжко вздохнул. Общеизвестно, что пытки с помощью иллюзий классифицировались кодексом как тяжкие уголовные преступления.
— Сколько их было?
— Трое, — сообщила я, понурив голову.
— И, конечно же, имен вы не назовете.
— Не могу. Получается, что настучу.
— Я, конечно, живу не на другой планете и изредка задеваю местные сплетни краем уха, но подобной новости не слышал, — попробовал утешить декан.
— Так ей и суток нет.
Мужчина потер бородку и пробасил:
— Хорошо, что вы вовремя предупредили о случившемся. Мне и Евстигневе Ромельевне как главным ответчикам придется продумать линию поведения. С ваших слов ситуация приобретает непредвиденный оборот, грозящий осложнениями. Нужно обрубить концы как можно короче и быстрее, пока не потянулись ниточки к остальным лицам, затронутым договоренностью.
Я опешила. И сколько же лиц вовлечено в тайну с переводом в институт? На моих руках уже пальцев не хватало, чтобы всех пересчитать, а, судя по словам Стопятнадцатого, они скоро закончатся и на ногах.
— Погодите, Эва Карловна. Сейчас что-нибудь разузнаем.
Декан
— Нинелла Леопардовна, милочка! — загудел, и я подивилась призывной душевности в его голосе. Неужто он названивал своей музе, вдохновлявшей на создание поэтических шедевров?
Стопятнадцатый практически влез в трубку, распыляясь комплиментами:
— Здравствуйте, душечка!.. Ах, если бы, если бы… Вашими устами да медок пить, — рассмеялся раскатисто, оглушив меня. — Нинелла Леопардовна, просветите, ягодка, не случалось ли в наших угодьях разных разговоров, дающих пищу для ума?… Неужели?
Я слушала Генриха Генриховича с округлившимися глазами. Его аллегорическая речь смахивала на разговор полоумного. Вспомнив тетку, с которой любезничал по телефону декан, подумала, что начальница отдела кадров не уступает Стопятнадцатому по фигуристости и стати. Меж тем он продолжал восхищаться курлыканьем в трубке, а один раз даже хохотнул:
— Никогда бы не подумал!.. Бывает же такое… Действительно, нет худа без добра… И не говорите!.. Чудны дела твои, господи… А я и не подозревал!
И так далее примерно в таком же духе. Я засекла время. Декан общался с Леопардой почти двадцать минут, и к финалу разговора его фразы состояли из междометий и нечленораздельных фраз. Стопятнадцатый бросал на меня тоскливые взгляды, но не мог перекрыть низвергавшийся на него поток телефонной информации.
— Нинелла Лео… Да, конечно… Несомненно… Нинелла Леопар… Куда же без вас, милочка? Обязательно приходите!.. Нин…
Наконец, неимоверными усилиями он перекрыл кран на языке начальницы кадрового отдела, наскоро распрощался с ней и трясущимися руками положил трубку. Достав из кармана носовой платок, принялся утирать пот с лица.
— Уф, вымотала так, словно сутки расчищал дорожки около института, не разгибаясь. Узнал столько, что теперь неделю не смогу спать спокойно, зная о безобразиях, творящихся под носом. Хотя иногда бывает полезно выйти в массы, чтобы взбодриться.
Я терпеливо ждала резолюции.
— Ну-с, Эва Карловна, на данный момент по вам информации нет. Будьте уверены, до Нинеллы Леопардовны новости долетают через пять минут после начала их циркуляции в стенах нашего славного института.
Слабое утешение. Сравнили тоже! Преподавательский состав и простое студенчество — как небо и земля.
Однако из услышанного ненароком телефонного разговора я уяснила кое-что, а именно: не успеешь плюнуть в угол, как об этом становится известно всему институту, от вахтерши и до ректора. Но тогда получается, декан должен быть в курсе Мелёшинского патронажа надо мной. Как я ни вглядывалась пытливо, а на лице Стопятнадцатого не уловила и намека на сие знание. Спросить, что ли, напрямик?
Хотела погрызть ноги, но вспомнила о зудящих руках и принялась их расчесывать.
— Генрих Генрихович, я не смогу вернуть несколько талонов через кассу.