Предопределенность. Руны
Шрифт:
— Но…
— Хватит! — вдруг резко рявкнул он. — Я устал от этого разговора. Пора уже переходить к действиям. Теперь выбор за тобой, Софья. А чтобы его простимулировать, так сказать, предлагаю два варианта. Или ты добровольно сотрудничаешь со мной и сейчас же открываешь портал в изначальный мир. Или мне придется воссоздать все необходимые условия для переноса, с помощью которых вы перенеслись в прошлый раз. Калечить или вправду убивать тебя мне не с руки, но есть кое-что, что так же дорого и не повлечет за собой твоей мгновенной смерти, в случае отказа
С этими словами маг, теперь я точно был в этом уверен, пусть на ауре его это никак не отражалось, стремительным движением переставил нож к животу Софьи и глумливо усмехнулся.
— Итак, твое решение, дорогая? Сотрудничаем или пускаем малыша в расход?
Едва поняв, что он задумал я, утробно рыча и уже не рассуждая, дернулся вперед с намерением оторвать ублюдку голову, но был остановлен стальной хваткой Дамира. А Софья просто замерла, широко раскрыв глаза и, казалось, даже не дыша.
Секунда, вторая, третья… Тишина нарушилась мужским голосом, полным неискреннего сожаления:
— Ну, что же, я надеялся на твое благоразумие. Но, если ты не хочешь пойти мне навстречу, то выбора у меня нет: буду действовать по второму варианту. Я…
Но договорить он не успел. Глаза его внезапно расширились и остекленели, рот начал судорожно хватать воздух, а руки ослабли, выпуская свою жертву на волю. Нож с глухим стуком упал на пол и почти тут же, следом за ним мешком свалился маг, не подающий признаков жизни.
Софья осталась стоять, но лицо ее заливала мертвенная бледность. Казалось, еще немного и она, потеряв сознание, рухнет тут же рядом со своим похитителем.
Стряхнув с плеча руку напарника и рванувшись вперед, я успел подхватить свое сокровище, поднимая ее на руки. Дамир, склонившийся над лежащим на полу мужчиной и щупающий его шею в поисках пульса, отрицательно покачал головой и холодно, даже с некоторой брезгливостью произнес:
— Мертв.
Как именно это могло произойти, мне было непонятно, но сейчас это не казалось главным. Если непосредственная опасность устранена, стоит заняться делами более важными и неотложными. Поэтому я в несколько шагов пересек комнату и сел на узкую кровать, крепко держа Софью и укачивая как маленького ребенка.
Выходить наружу во время продолжающегося штурма было глупо: не хватало еще случайно шальную пулю поймать. Так что все, что от нас теперь требовалось, это держать оборону этого места и ждать сигнала об окончании операции.
Дамир выволок труп из комнаты и прикрыл дверь, тактично оставляя нас наедине. А сам, судя по звукам, обыскал тела, поднялся наружу и закрыл входную дверь изнутри на ключ. А потом затих, видимо устроившись на верхней площадке в ожидании, когда с ним свяжется командир группы захвата.
Я качал свою синичку на руках, а она безучастно молчала. И это ее молчание пугало меня больше всего. Пусть бы она кричала, плакала, билась в истерике, обвиняла во всем меня, а не сидела вот так, с широко открытыми глазами, уставившись взглядом в никуда.
Не выдержав, я ласково обхватил ее лицо ладонями и повернул
— Синичка, — прошептал тихонько, чтобы не напугать. — Любимая. Поговори со мной, не молчи. Только не молчи, прошу тебя. Я виноват в том, что произошло, не отрицаю. Но, может, ты все же сможешь меня простить, а? Мы начнем все заново: ты, я и наш малыш. И больше никаких секретов и хитростей, я обещаю. Только скажи, что не держишь на меня зла, хорошая моя. Скажи хоть что-нибудь, родная!
Однако когда она сморгнула и более осмысленно посмотрела мне в глаза, я усомнился, что она слышала и поняла хоть что-то из того, что я ей только что сказал. Во взгляде ее было столько отчаяния вкупе с решимостью, что я невольно вздрогнул от накала эмоций, ураганом пронесшихся от нее ко мне по нашей связи.
— Я убила его, Свет. Просто взяла и убила. Остановила сердце и все. Но я не могла иначе, понимаешь? Он угрожал нашему ребенку, он хотел его убить. Еще не рожденного. И что-то во мне изменилось. Сама не знаю, как я это сделала. Но не жалею, понимаешь? Совсем не жалею. И если бы все повторилось, я поступила бы точно так же.
— Ты все сделала правильно, хорошая моя. Все правильно, — сердце защемило, когда она заглянула мне в глаза с тоскливой надеждой.
— Ты не считаешь меня чудовищем? Убийцей?
— Нет, — ответил резко и прижал ее к своей груди, глухо проговорив в макушку: — Если бы я смог до него добраться раньше, не навредив тебе, я сам бы порвал его голыми руками. Без всяких угрызений совести. Такая мразь недостойна жизни. А ты всего лишь защищалась. В этом нет твоей вины.
И тут, словно плотина рухнула, утопив мою любимую в слезах. Сначала вздрогнули плечи, а руки вцепились в меня мертвой хваткой. Потом раздался всхлип, другой и вот уже хрупкое тело сотрясается в моих объятиях от горьких рыданий. Судорожных, безудержных, но исцеляющих.
Мне осталось лишь крепче прижать ее к себе и дать спокойно выплакаться. Пусть слезы унесут душевную боль и страх пережитого, выплеснутся, смывая всю муть с души и мыслей. Дадут очищение и забвение. Женщинам это нужно. Это нужно всем, но не каждый на это способен.
— Поплачь, малышка, поплачь… — тихо шептал я, целуя ее волосы. — Станет легче. Нечего все это в себе носить. Отпусти и забудь.
Через некоторое время она стала успокаиваться и затихать. Не спуская с рук, отнес ее к умывальнику и помог умыться. А потом снова сел на кровать, нежно убаюкивая свою женщину на руках.
Спустя несколько минут она уже тихо посапывала, уткнувшись носом мне в плечо, а я сидел и любовался своим невозможным счастьем. Которое я сегодня чуть не потерял навсегда.
Глядя на нее, я как никогда остро ощущал, что эта удивительная девушка стала центром моего мира: моим сердцем, душой, дыханием. Без нее я уже не мыслил своего существования. И мне было абсолютно все равно, что тому причиной: родовая клятва верности, установившаяся во время ритуала Связь или наши настоящие, искренние чувства друг к другу.