Предпоследний герой
Шрифт:
– Что ты хотела рассказать про мой медцентр? – спросил Арсений.
– Не гони, Сенечка, лошадей… Я расскажу. Все расскажу… Времени у нас много… Давай уж сначала выпьем за встречу. А может, поведаешь, как ты? О тебе, знаешь, сейчас вся Москва говорит…
Ежедневное бухалово играло с Арсением злые шутки. Порой в любых, самых невинных словах, он готов был слышать вызов.
– Что это Москва обо мне, интересно, говорит? – немедленно ощетинился он.
– Да только хорошее, Сеня! Только хорошее! Вашим методом все восхищаются. И еще – восхищаются, что вы не побоялись за новое дело
– Далеко не всех мы излечиваем, – буркнул Арсений.
– Ну, может быть, не всех, – повела плечом Милена. – А знаешь ли ты, что вы у Н.Н. мать вылечили? – Милена назвала фамилию известного эстрадного артиста. – А у К. – тещу? – Прозвучало имя популярного шахматиста. – А жена В.? – В. был выдающимся артистом. – Она ведь после вашего катрана на ноги стала.
– Да? – искренне удивился Сеня. – Я не знал. Вправду не знал.
– Не знал? Ну, возможно… Знаешь, наверно, почему? Вряд ли они под настоящими фамилиями к вам на прием записывались. Зачем им такая огласка? Зато теперь, когда больные на поправку пошли, их великие родственники по всей Москве бегают, рассказывают про вашу панацею. И про то, какие вы гениальные целители… А ты что: хочешь сказать, не знаешь, что каждую неделю за вашим лекарством из «Кремлевки» присылают?
– Н-нет, – ошеломленно протянул Арсений. – Я не знал. Мне Тау ничего не говорил.
– А кто это – Тау?
– Мой компаньон. Напарник.
– Ну, твой напарник, может, и сам ничего не знает… Может, все первый секретарь вашего райкома решает… Или под кем вы там ходите?… Врачам из «Кремлевки» тоже, знаешь, связи с вами афишировать ни к чему… Зачем им вас рекламировать? Они, официальные врачи, да еще из «Кремлевки», ни за что бы к вам не обратились… Если бы их пациенты не потребовали: подайте, мол, нам катрана. Хотим акулой лечиться! Ну а пациенты в Четвертом управлении – сам знаешь кто. Если уж они чего захотят…
Официант принес и коньяк, и импортные сигареты, и шампанское, и закуску.
– Давай с тобой, Сеня, выпьем, – предложила Милка. – Ну его, это шампанское, оставь… Откроешь коньяк?
Когда Арсений разлил по рюмкам коньячок, Милена предложила тост:
– Давай за тебя. За твой талант. За твое деловое чутье и феноменальные успехи.
Они сдвинули рюмки. Милена смотрела на Арсения с искренним восхищением.
– Да, Сенечка, – вздохнула она. – Классный ты оказался мужик! – Она лихо опрокинула стопку.
Потом закурила и переспросила:
– Да неужто ты и вправду ничего не слышал, что о вашем медцентре по Москве говорят?
Сеня пожал плечами.
– Нет. Ничего.
– А что же барышня твоя? Настя? Ты ведь с ней сейчас живешь?
– Ну, живу, – дернул плечом Арсений.
– Что ж она-то ничего тебе не рассказывает?… Она-то должна знать! Ведь в таких кругах вращается…
– Да нигде она не вращается, – досадливо буркнул Сеня. – Она работает. И Кольку воспитывает.
– Ну и что? Да Настька все равно должна была обо всем этом слышать!…
– Ну, значит, не слышала.
– Да не-ет… – протянула Милена. – Тут дело в другом. – Она прищурилась. Кажется, ее слегка повело. – Похоже, Сенечка, что она… Похоже, она тебе специально
– Специально? – удивился Арсений. – Зачем?
– Н-ну, это ты у нее сам при случае спроси… Но… По-моему, она просто тебя ревнует.
– Ревнует? К кому?
– Не к «кому», а к «чему»… К успеху твоему ревнует, к славе… Понимаешь, раньше – ты извини меня, конечно, за откровенность, но… Раньше – она, Настька, в вашей семье была главной. Она была внучкой замминистра, москвичкой… А ты рядом с ней – обычный паренек. Да еще из провинции… Ты извини, что я так напрямик все говорю. Я, кажется, слегка опьянела…
Арсений слушал Милку, глядя на нее исподлобья. Слушал – и, в общем-то, соглашался с ней.
– А теперь… – продолжала она. – Теперь все переменилось. Настька сейчас кто?… Обычная редакторша. А ты, Сенечка, – в люди выбился. Да еще в какие! И деньги у тебя есть, – она широким жестом обвела широкий стол. – И слава… А она, Настька, рядом с тобой померкла… Ну она тебя и ревнует…
– Возможно, – хмыкнул Сеня. Ему было приятно то, что говорит Милка.
– Вот Настька специально и приземляет тебя. Принижает…
– Ерунду говоришь, – сказал Сеня не очень уверенно.
– Ну, может, я все это придумала… Но я-то Настьку хорошо знаю. С первого класса… Да ладно, не будем о ней… Давай лучше еще выпьем. За встречу, что ли… Ты не представляешь себе, как я рада, – добавила Милка со значением. – Ах, если бы ты знал, Сенечка, как мне приятно видеть тебя…
Они опять хлопнули по рюмке, и тепло от выпитого, от ласковых слов Милены расплылось по всему Сениному телу.
«Дурак я, дурак, – подумал он, глядя в Милкины призывные глаза. – Не поимел ее тогда. Сбежал… А ведь она меня хотела… Целовала меня… А я сбежал. Запачкаться боялся… Уронить в грязь нашу с Настей возвышенную любовь… Ну вот и не уронил… Только кому от этого лучше стало?… Никто бы ничего и не узнал, если б мы с Милкой поимели друг друга… Ни Настена, никто… А Настька… Настька чувствует, что у меня никого, кроме нее, нет. Поэтому и оборзела. Вообразила, что она – единственная и неповторимая…»
Водка и коньяк, выпитые сегодня, сказывались на ходе Сениных мыслей. На его логических построениях. И на выводах, которые он делал. «Ох, опять я что-то напился, – подумал он. – Но зачем Милка меня все-таки вызвала? Точнее – зачем, это понятно. – Он самодовольно подумал: – Вызвала, чтобы поиметь меня. А вот что за повод она придумала?»
– Слышь, подруга, – фамильярно сказал он. – А что ты про медцентр-то наш знаешь? И откуда?
– А у меня муж, – усмехнулась Милена, – знаешь, кто?… Он – начальник управления в Минздраве СССР. Ему про ваш медцентр знать положено.
– А ты… Ты разве замужем? – удивленно воззрился на нее Арсений. – Говорили же, что вы разошлись.
– Н-ну, – усмехнулась Милка, – Настя твоя ведь тоже была замужем. Официально – за Эженом. А жила – с тобой.
– А ты? – Он посмотрел на нее в упор. – Ты с кем живешь?
– Ох, ты и любопытный!… – покачала головой Милена. – Вообще говоря, живу я с мужем. Но у нас, – она сладко посмотрела на него, – скажем так, – свободный брак. Открытый.
– Открытый – для кого? – прищурился Арсений.