Председатель
Шрифт:
– Мы с Семеном с детства любили на кулачках биться, - говорит он, - но в деревне болтать об этом не обязательно.
– Слушаюсь, Егор Иваныч!
– каким-то новым голосом отвечает Маркушев.
Под вечер. В доме Трубниковых. Борька что-то рисует с альбома
Никогда, никогда не сольются
День и ночь в одну колею.
Никогда не умрет революция,
Не закончив работу свою...
– тихо напевает Трубников.
Он ходит по избе, держась за культю. У него, видно, опять болит рука и всякие мысли одолевают.
– Слушай, Борис, - обращается Трубников к пасынку.
– Неладно у нас получается. Ты на меня волчонком глядишь... а мать переживает.
Мальчик пожимает плечами, но взгляд его остается замкнутым и настороженным.
– Ты не думай, я в отцы тебе не напрашиваюсь, - продолжает Трубников. Отец у тебя один, и это свято. Как ты был у матери на первом месте, так и остаешься. Но я, видишь, инвалид, со мной много возни требуется, не обижайся. Если мы и не станем друзьями, все равно мы оба должны о матери помнить, чтобы ей жилось хорошо, она это заслужила. Согласен?
Борис потупился, чуть приметно пожав плечами.
– Теперь поговорим о деле.
– Трубников подходит к стене, на которой вывешены Борькины рисунки.
– Скажи, ты мог бы таким же образом построить нашу деревню?
– А чего строить-то?
– Борька удивленно поднял темные брови. Деревня - она деревня и есть.
– Я говорю о Конькове, которым оно станет лет через десять.
– Каким же оно станет?
– А я почем знаю!.. Другим, а каким - тебе виднее: ты - архитектор, я заказчик.
– Нет, не смогу, - чуть подумав, говорит Борька - Деревни такой я сроду не видел.
– Вот те раз! А фантазия зачем человеку дана?.. Ну-ка, выйдем...
Речка Курица. Надежда Петровна, зачерпнув ведром воду, видит, как Борис и Трубников вышли на мосток, их сопровождает знакомый нам пес.
Уже поздно, но еще длится розовый весенний закат. Где-то вдалеке звучит грустная, одинокая песня женщин.
– Тебе нравится все это?
– Трубников широким жестом обводит деревню: покосившиеся, почерневшие, а где и просто разрушенные избы, завалившиеся плетни.
– Чего тут может нравиться?
– То-то и оно! Неохота мне таким Коньково видеть, да и никому неохота. Пережиток войны!
Направляясь на свой ночной пост, по улице идет Семен с берданкой под мышкой. Он в драном тулупе и треухе с вылезшим мехом.
Увидев Трубникова, сворачивает с пути и медленно, опустив голову, идет к мостку. Подойдя вплотную, он почти швыряет в брата пачкой денег, завернутых в газету.
Трубников
– Тоже пережиток, - говорит Трубников, пряча деньги в карман брюк. Ну, договорились, Борис. Покажем людям будущее Коньково?.. Не в альбомчике, не врозь, а цельной картиной, чтоб каждое здание на своем месте стояло, чтоб было видно: это Коньково, вон река Курица, вон старый вяз, вон Сенькин бугор. А это, мать честная, клуб, контора, почта, больница. Школа, елкипалки, колхозный санаторий!..
Трубников так натурально изобразил удивление, что Борька рассмеялся.
Навстречу им идет Надежда Петровна с полными ведрами. Увидев мужа и сына в дружном согласии, она радостно вспыхнула и опустила ведра
– Добрая примета, - кивает Трубников на полные ведра
– Еще какая добрая!
– отвечает своим мыслям Надежда Петровна
Борис, забрав ведра, направился с матерью к дому.
Трубников подходит к небольшой хибарке на задах деревни. Знакомый нам парень на деревяшке обтачивает металлический стерженек, зажатый в тисках. Ему помогает какой-то подросток
– Как дела, Коля?
– спрашивает Трубников.
– Жаловаться грех!
– отвечает парень.
– Слушай, Коля, ты мне веришь?
– Факт!
– Можешь ты за этот месяц свою долю не брать? Парень смотрит на него удивленно и кисло.
– Понимаешь, хочу я перед косовицей аванс выдать, а карман не тянет, подсоби, за колхозом не пропадет.
– Ладно, авось не чужие, - улыбнулся парень.
– Тогда - порядок в танковых частях!
– доволен Трубников.
...По тенистой аллее идут парень и девушка: приезжий плотник Маркушев и Лиза. На худенькие плечи Лизы накинут большой пиджак Павла. Павел пытается ее обнять. Лиза отстраняется.
– Ты рукам волю-то не давай!
– Вот братан с Урала приедет - сразу свадьбу скрутим, и привет товарищу Трубникову!
– наступает Павел.
– Ишь ты какой быстрый приветы раздавать, - отстраняет его Лиза
– Неужто не осточертела тебе такая жизнь?
– Интересно все-таки, чего из всего этого будет?
– Чего всегда бывало, то и сейчас будет, - мрачно говорит Маркушев. Палочки в тетрадке...
– Если так, я уж никому в мире больше не поверю, - со страстью произнесла Лиза.
Из темноты на них надвинулась фигура человека.
– Привет начальству!
– опознал Трубникова Маркушев.
– Вон что!.. Поздравляю, разведчик!
– Думаю забрать у вас Лизаху, - свободно говорит Маркушев.
– А мы еще посмотрим, отдавать ли за тебя, - отвечает Трубников полушутя-полусерьезно.
– Чем же я плох? Парень молодой, как ни странно, всесторонний.
– Шатун ты, перекати-поле... А Лиза - царевна, и весь жемчуг в ее короне!..
– В голосе Трубникова прозвучала не свойственная ему горячая нежность.