Председатели и губернаторы. Взаимосвязь времен, Или Судьбы, жизнь и деятельность председателей Краснодарского крайисполкома, глав администраций (губернаторов) Кубани за 65 лет с 1937 по 2002-й.
Шрифт:
Что же изменилось за полтора месяца? Неужели все враз вот так взяли и поумнели? Или итоги первого тура голосования всех образумили? Есть тут, видимо, и нечто другое. А что именно? Давайте поразмышляем.
Как известно, на пост главы края баллотировалось 12 кандидатов и, согласно так называемым социологическим опросам, на первом месте все время значился Егоров. Это, кстати, не мешало Василию Дьяконову заявлять, что победит он и только он, Дьяконов, а Кондратенко, занимающему, по его словам, второе место, он обещает должность своего первого зама
Между тем, сам Кондратенко до самого последнего момента оставался в тени. Ангажированные СМИ как бы не замечали его и, похоже, не только из-за отсутствия денег у кандидата, но, скорее всего, из опасения: как бы чего не вышло… Зато стоило огласить итоги голосования, как почти все газеты, радио, ТВ запели в один голос: «Наш батько Кондратенко, наш!..» Ну, как яркие подсолнушки, что с утра до вечера поворачиваются головками следом за солнышком, а к ночи все сначала.
Признаться, не знаю человека, который наверняка предсказал бы столь внушительную победу Кондратенко уже в первом туре. И главное — более чем двукратный разрыв меж-. ду первым и вторым кандидатом.
Значит, не все могут в наше время короли!
А ведь известно: неразумно менять лошадей во время переправы через реку. Ведь когда загорается свет, его чаще всего спешат погасить, ибо принимают за пожар.
А вот как пишет П. Придиус о матери Кондратенко, простой крестьянке: «…хочет ли старушка видеть своего сына губернатором Кубани, та отвечала с мягким украинским акцентом: «Не, ны надо. И вы там кажите, чтоб голосовали за Егорова, и я тут просю соседей, чтоб вычеркивали моего Колю. Хватэ, нэхай хоть трошки поживе для сэбэ…»
«С каждым днем у Кондратенко все больше друзей, — продолжает П. Придиус. — В данном случае я имею в виду не тысячи кубанцев, которые, быть может, никогда и не встречались с ним, но являются его сторонниками и горячими поклонниками. Нет, я говорю сейчас о друзьях, которые чего-то хотят. Чего? Одни, понятное дело, хотят подставить ему свое плечо, облегчить его не очень, думаю, веселую участь. Другие, напротив, хотят чего-то лично для себя. Взгляните на предвыборные листовки многих кандидатов в главы или в депутаты, почти на каждой второй ссылка на Кондратенко — знает меня, ценит, рекомендует… Но ведь это, мягко говоря, по большей части «липа». Это как безбилетный проезд в общественном транспорте…
Я не числю себя в друзьях Кондратенко, хотя дорожу его добрым ко мне отношением и всегда отвечаю взаимностью. Когда я поделился с коллегами мыслью сказать о Кондратенко объемно, то есть не только о положительных его чертах, они почему-то изумились: да ты что? Да как можно? Меж тем, я решил остаться при своем мнении, ибо всем нам хорошо известно, к чему, в конце концов, приводит сплошное славословие.
Если угодно, именно с недостатков Кондратенко я и начну.
Горяч. Порой чрезмерно.
Одержим. Если загорелся какой идеей, его не остановить, того и гляди — затопчет…
Не всегда
Наконец, излишне доверчив, из-за чего не раз ошибался в людях.
Конечно, эти качества, если они в разумных пределах, могут сойти и за достоинства, но, пожалуй, самому Николаю Игнатовичу лучше знать, когда и что они ему приносили.
Из многих добрых черт Кондратенко хотел бы особо выделить две: компетентность и умение слушать. Сам по себе нетерпеливый, он умеет, я бы сказал, красиво слушать — ну, прямо в душу глядит собеседнику.
Знаю Кондратенко более двадцати лет. Помню, когда на голове его не виднелось еще ни единой сединки. Видел его в поле, в рабочем кабинете, за председательским столом — сессии ли, планерки, на пресс — конференции, в самолете… Видел в радостном озарении, в большом горе и даже в яростном гневе. Наблюдал его в полном окружении доброжелателей и в полном одиночестве, что так противоестественно его кипучей натуре. Он всегда и во всем узнаваем — неравнодушный, дотошный, заряженный на поиск истины, той самой истины, которую человечество сколько живет, столько и ищет.
В памяти, как в калейдоскопе, оживают один за другим различные эпизоды.
В печально известном 91–м в краевом Совете регулярно проводились планерки. Начинались они в восемь утра. Председатель крайсовета имел обыкновение добираться на работу пешком или общественным транспортом. Уже с утра он знал, где, на каком перекрестке нет бочки с молоком, в каком магазине торгуют черствым хлебом, о чем говорят в трамвае люди… Неукротимый патриот Кубани, Кондратенко фактически в одиночку хотел поставить заслон уплывавшим за пределы края продуктам питания.
Каждая планерка, как правило, начиналась с краткого обзора событий в Москве. А Москву штормило. Поповы, афанасьевы, Старовойтовы, станкевичи (кстати, последний находится ныне во всемирном розыске) чуть ли не на руках носили Сахарова и Ельцина с митинга на митинг. Грязные брызги демократического шторма долетели и до Кубани. Тут были свои кумиры: Дьяконов, Ждановский, Артюх… Освободившись от партбилетов, они осаждали краевой Совет и лично Кондратенко: «Отдай власть!» Президиум крайсовета заседал почти ежедневно. Кондратенко грозился не сегодня — завтра добровольно уйти в отставку. Как сейчас помню, Валерий Самойленко однажды резко заявил: «Если уходить, то только сегодня — завтра будет поздно». По всей вероятности, Самойленко лучше других знал, что говорил…
Потом для неистового Кондратенко, объявленного чуть ли не изменником Родины, наступило своеобразное небытие. Некоторые друзья спешно переходили на другую сторону улицы, чтобы не поздороваться с ним на виду у посторонних…»
7
Мне уже приходилось констатировать: о Кондратенко сказано и написано много, что невольно теряешься. Одно из свидетельств сказанного — внушительный и красочно оформленный том «Батько Кондрат: от сердца к сердцу».