Предсказанное. Том 1

Головачев Василий Васильевич

– Так Шаламова назвали безопасники, мне об этом на ухо шепнул один приятель-безопасник.

– А с чего он вспылил? – помедлив, спросил Железовский. – Ни с того ни с сего нанес пси-удар…

Заремба пожал плечами. Этот жест, как и руки в карманах, был его «фирменным» и мог выражать что угодно.

– По-моему, я неосторожно брякнул какую-то фразу о Купаве, не помню, что именно, но в связи с Мальгиным. Вот Даниил и взбеленился. Ну а ты где был? – В глазах молодого нейрохирурга загорелся жадный интерес. – Говорят, вы нашли-таки вход в орилоунское метро. Расскажи, а?

– Позже. А кто говорит?

Заремба

уныло вздохнул.

– И ты стал, как Клим. Тот в последнее время дважды обещал рассказать о своих похождениях и не нашел времени. А еще человек-да.

– Расскажет, раз обещал, – успокоил друга Железовский. – Я, честно говоря, и не был почти нигде, изучал трансфер, нечто вроде переключателя каналов метро. Потенции у этой машины колоссальные! Мне показалось, что ее «струнная» сеть уходит и во времени, в прошлое и будущее.

– Давай проверим! – загорелся Заремба.

Железовский засмеялся – словно в огромной пустой бочке гулко загрохотали, перекатываясь, камни.

– Надо бы, да у меня пока обязательства. Закончу работу – посмотрим. Кстати, этот приятель твой не говорил, где они засекли Шаламова? Не в квартире Клима?

– Чего не знаю, того не знаю. Помню, что Даниил зачем-то вдребодан разнес гостиную шефа, потом пошел к себе и там устроил шабаш… но подробностей не ведаю.

Железовский кивнул, заторопился.

– Ты по делу? Извини, мне пора уходить.

– Да в общем-то хотел узнать, как дела, и вообще… А где Клим? Разве он с тобой не вернулся? Уходили-то вместе.

– Он далеко. – Математик подумал. – Изучает ветвление Метавселенной. Пока, Иван, позвони вечером или заходи, чаю попьем.

Выключив виом, Аристарх быстро закончил анализ задачи, перевел данные расчета в глубокую память Дервиша, за барьер блокировки, написал для себя: «Снижение уровня неопределенности» – и помчался в душ. Он купался три, а то и четыре раза в день. Вытираясь насухо, услышал звонок, мысленно попросил Дервиша дать картинку, но виом не сработал – абонент с той стороны не включил обратку.

– Слушаю, – сказал Железовский, выжидательно глядя в глазок виома. Что нужно хотя бы накинуть халат, он не подумал.

Звуковой канал видео донес чье-то сдавленное восклицание, и виом погас, так никого и не показав. Пожав плечами в манере Зарембы, Железовский оделся и с удовольствием отшагал два километра до метро по липовой аллее: жил он в экополисе Пушкино, недалеко от всемирно известного Болдинского хутора, где когда-то обитал великий поэт. Все время, пока шел, не покидало ощущение, будто ему в шею дышит невидимый и неосязаемый, но тем не менее опасный хищник.

Из метро вышел в Брянске и до красивого, выстроенного в стиле «виноградная гроздь» дома Шаламова шел пешком, оглядываясь на прогуливающихся по бульварам – аллеям древнего города – его жителей и гостей. Ощущение «дышащего в шею зверя» сменилось ощущением тяжелого, липкого взгляда, хотя никто из отдыхающих особенно к математику не присматривался. Железовский редко тревожился по какому-либо поводу, однако в ощущения свои верил и не анализировать причин не мог. Судя по биоэху, квартира Шаламова была пуста. Открыть дверь удалось со второй попытки, автомат впустил гостя после мысленного приказа и угрозы «взломать ящик»: запирали дверь безопасники и кодировать замок не стали.

Подарки,

принесенные Шаламовым, Железовский обнаружил по «запаху инородности»: мозг отреагировал на колебания полей, звуков и запахов, которые обычный человек почувствовать не сумел бы и при концентрации их, в тысячи раз большей. Оглядев коллекцию, Аристарх покрутил головой, не ожидая такого улова, и осторожно разложил все найденные предметы по карманам. Он помнил предостережение Лондона, да и сам чувствовал, насколько они опасны. Шаламова, видимо, эта их характеристика не пугала, он не думал об опасности и преследовал какие-то свои цели, что в гораздо большей степени доказывало его деградацию и распад личных ценностных ориентировок.

Вне здания снова вернулось ощущение взгляда в спину. Случайными подобные ощущения быть не могли, и Железовский насторожился, что позволило ему в дальнейшем включиться в предлагаемое действие в режиме опережения. Размышляя, вернуться ли домой или сначала отнести подарки Шаламова в управление, под надежную опеку бункерной автоматики, Аристарх вышел из метро в Пушкине и машинально выбрал путь к дому напрямик, по тропинке через заснеженный лес, балку и речушку Сосьву, невидимую подо льдом. А на деревянном узорчатом мостике через балку, которому, по легенде, шла третья сотня лет, его встретил развязный юнец в немыслимом рванье, означающем, что он принадлежит к гильдии хочушников из клана самого невероятного племени людей, ставивших целью всей жизни получение удовольствия и не признающих никакой морали. На рубахе юнца выделялась крупная надпись на английском и русском языках: «Плевать!»

Юнец сплюнул жвачку под ноги Железовскому и сказал невнятно:

– Гони, что у тебя в карманах, сейфмен, тебе оно не понадобится.

Железовский, сам будучи творческой личностью, постоянно ищущей и стремящейся к полной самоактуализации, со свойственным ему максимализмом и уверенностью в справедливости своих оценок, что называется, на дух не переносил «голых» потребителей с их культом «абсолютной свободы от любого вида ответственности», считая, что они достойны разве что презрения и жалости, но он никогда не видел в них угрозы ни себе, ни обществу, в тоне же этого парвеню явственно прозвучали агрессивные нотки.

Аристарх, зная, что молчание – самая совершенная форма лаконизма, легонько отодвинул юношу и пошагал дальше по мостику, предчувствуя продолжение. И оно не заставило себя ждать. Юнец свистнул, и навстречу математику из зарослей лещины и ракитника выбрались четверо молодых людей в черных очках на пол-лица. В руках металлически отсверкивали какие-то необычного вида устройства. Железовский пожалел, что не надел свой рабочий кокос с персональным компом, было бы с кем посоветоваться.

Чувство опасности спустило курок включения экстренного резерва, время замедлило свой бег, появилась возможность мыслить одновременно тремя уровнями сознания, что намного увеличивало скорость решения задач и реактивность их выполнения. Железовский сразу определил типы устройств в руках парней – два из них принадлежали к классу психотехники внушения: суггестор-моно и «пси-4», еще два были парализаторами «Дерк» и «Дега». Хорошо, хоть «василиски» не взяли, подумал Железовский с веселой злостью. Однако надо выпутываться, их много, а я один и без тельняшки…