Предсказанное. Том 2
Шрифт:
Бой закончился.
Шершень предложил догнать чужаков и добить, но Дар не согласился. Его тревожило молчание отца и последствия атаки «драконов» на хутор. Сердце сжималось в тревоге за родных и близких. Не хотелось думать, что многие из них могли погибнуть.
Корабль-нож повернул назад, к южным болотам Брянской губернии, где по всему горизонту стояли дымные столбы: горел лес.
ГЛАВА 3
ЗАПАСНАЯ БАЗА
Третьего марта Радомиру исполнился ровно месяц, но
Забава удивительно похорошела после родов, помолодела, пополнела, стала похожа на разбуженную после долгой спячки принцессу, которую спас от злого колдуна молодой принц. У нее увеличились груди — сына она кормила сама, лишь изредка прибегая к разным витаминным напиткам, — бедра, изменилась походка, и Аристарх, появляясь на базе, искренне восхищался женой, носил ее на руках и подолгу не отходил от сына, придумывая разные игры, от которых приходил в восторг не только маленький Радомир, но и сама Забава.
С утра у Купавы, соседки Бояновой, почему-то испортилось настроение, и чтобы повысить тонус, она пришла к Забаве в гости, прихватив с собой подарок Клима — смешную мягкую игрушку, при определенном воздействии распадавшуюся на два десятка таких же крошечных зверьков; Мальгин называл эту игрушку Кузьмой-негуманом.
Понаблюдав с умилением за возней Радомирчика, который стал радостно агукать и тискать игрушку, женщины уселись в беседке возле коттеджа Железовских и заговорили о своих проблемах.
Купава пожаловалась на скуку, на дочь, которая забыла мать и уже полгода не давала о себе знать (хотя это был не дом, а временное жилище на территории базы).
Забава в свою очередь поделилась с подругой своими переживаниями и открытиями: родила она аж в шестьдесят восемь лет, впервые, можно сказать, неожиданно для себя самой, поэтому опыта ухаживания за детьми не имела, — и Купава с удовольствием привела ей примеры собственного воспитания Дарьи, хотя с тех пор прошло уже больше двадцати лет.
— А ты роди еще одного ребеночка, — посоветовала ей Забава. — Сыночка. Тебе это будет проще сделать, ты моложе меня.
На лицо Купавы легла тень раздумья.
— Не знаю… Клим никогда не заговаривал о втором ребенке… не то что твой Аристарх.
— Сама предложи. Уверена, Клим согласится, несмотря на всю свою занятость.
— Я не понимаю, чем он занимается. Но дома он все равно появляется редко.
— Твой муж спасает цивилизацию, и это не просто красивые и высокопарные слова. Он знает, что надлежит сделать, чтобы мы выжили, и делает
— Вот видишь… ему некогда…
— Ничего я не вижу, — рассердилась Забава. — Ты просто куксишься от безделья, перестала вон даже свои гобелены ткать, отсюда и все твои сомнения и страхи. Поставь его перед фактом, в конце концов, никуда он не денется! Тем более — любит тебя. Между прочим, Аристарх сильно изменился после рождения Радомирчика, стал чаще появляться, с удовольствием возится с ним, а лицо у него при этом такое… — Женщина покачала головой, зажмурилась: — Ты бы видела!
— Да, дети изменяют родителей, — задумчиво согласилась Купава. — Может быть, ты права.
— Еще бы, конечно, права.
Из висящей в метре над землей антиграв-колыбели послышался возглас, чмоканье, уханье, чаша колыбели заходила ходуном.
Женщины переглянулись, подскочили к люльке.
Радомир сучил ножками и радостно взирал на мать и ее подругу, засовывая в рот мягкую, размером с его кулачок, пушистую, золотистого цвета игрушку. Вернее, деталь игрушки, которую принесла Купава. Каким-то образом ему удалось разъять Кузьму-негумана на составные части, которые теперь ползали по колыбели, как живые, щекоча малыша.
— Подавится! — встревожилась Забава, отнимая игрушку, не то лапу, не то хвост, не то часть туловища Кузьмы-негумана.
Радомир тотчас же схватил другую «деталь», весело заагукал, сунул в рот.
— Не бойся, — улыбнулась Купава. — Клим говорил, что это заговоренная копия какого-то существа, с которым он встречался, нечто вроде оберега.
— Но она… шевелится…
— Эти пушистики сами соединяются в одно целое, если их разъединить. Удивляюсь, как Радику удалось это сделать. Я, например, не смогла, а Клим секретом не поделился, хотя демонстрировал не раз. Видишь, ему нравится.
Малыш перестал совать в рот мягкую колбаску, начал разглядывать ползущие навстречу друг другу и складывающиеся в одну фигурку части игрушки. Потом снова заулыбался беззубым ртом, стукнул кулачком по почти готовой фигурке, отчетливо произнес «п-па!», и фигурка распалась на кучу шевелящихся «зверьков». Чем-то они действительно напоминали слепых крохотных котят, тыкающихся друг в друга в поисках матери.
Радомир весело завопил.
Забава округлила глаза, прижала к груди ладонь.
— Господи! Он так громко никогда не кричал!
— Я же говорю, ему нравится, — засмеялась Купава. — Пусть играет, не будем мешать.
Какая-то холодная тень накрыла коттедж и беседку, словно облако на мгновение закрыло солнце.
Забава подняла голову, но облака не увидела. Небо Голгофы имело зеленоватый оттенок и казалось матово-стеклянным куполом, растрескавшимся по краям: золотистые паутинки туманных струй на горизонте казались самыми настоящими трещинами. Затем в глубине купола просияла яркая звездочка, расплылась огненным цветком и погасла. А в душу Забавы вдруг вошла тревога.