Представление для богов

Голотвина Ольга Владимировна

И теперь, измотанные и несчастные, сидели они на расстеленном плаще и изо всех сил сдерживались, чтобы не наорать друг на друга.

— В каких только передрягах не бывал, а таким слепым котенком себя сроду не чувствовал! — горестно вздохнул Орешек.

— В передрягах он бывал! — огрызнулась Нурайна. — Великий герой!

— Великий не великий, а в летописи угодил...

— За самозванство-то? Было бы чем гордиться! Для богов он, видите ли, спектакль играет. Да тобой только Серая Старуха любуется! А богам на тебя смотреть скучно: всю жизнь плывешь по течению,

вот и все...

— Плыву, — с достоинством ответил Орешек. — И плыву там, где другие давно утонули бы!

Нурайна не сразу нашлась, что ответить. Наконец пробормотала нечто неубедительное: мол, когда такие проходимцы вопреки своей плавучей природе все-таки тонут, надо всенародный праздник устраивать... Орешек уже не слушал. Он вертел в пальцах бронзовый диск со змеями, задумчиво его разглядывая.

— И с чего я за эту бляшку ухватилась? — досадливо сказала Нурайна, краем глаза наблюдая за его действиями. — Не помню, почти ничего не помню!

— Ты еще про воду говорила.

— Ну, это я просто прочла на бляхе...

— Угу... всего четыре слова понятных и есть, а остальное — бред обожравшейся мухоморами собаки.

— Зря ты так. Какой-нибудь язык, просто мы его не знаем.

— Я уж точно не знаю...

Орешек поднес бляху ближе к глазам и вслух прочел то, что серебром было написано под словом «вода».

Какая странная фраза! Она журчала, она переливалась, она струилась, как ручей. Совсем коротенькая, а не исчезла, не растворилась в воздухе — так и продолжала звенеть вокруг, словно капельки дождя по озерной глади. Весело и ласково откликнулось на эти звуки озеро Нарра-кай, побежали по нему тихие волны.

Орешек ошеломленно завертел головой. Он даже не почувствовал, как в его локоть впились пальцы Нурайны. Что произошло вокруг? Иным стал свет... мерцающий, переливчатый, зеленовато-туманный... Орешек видел кусты на берегу, хижину жрецов вдали, но все расплывалось, покачивалось, стало смутным, зыбким, словно он смотрел сквозь волнистое стекло... или сквозь воду. Это волновало и захватывало, но почему-то не пугало.

Прозвенел девичий смех, легкий, неуловимый.

— Какой смешной! Ну, что вертишь головой? Ты звал меня? Вот я!

Словно весенний ручеек заговорил с человеком....

— Кто ты? — спросил Орешек и даже вздрогнул — таким хриплым и грубым показался ему собственный голос. Снова серебряными капельками разбрызгался смех.

— Ну, что кричишь, глупый? Тебе нужна помощь? Конечно, помогу. Ведь в руках у тебя Талисман Четырех Стихий, ты заклял воду великим заклятием....

Орешек разжал ладонь. Бронзовый диск был тяжелым и холодным, он совсем не нагрелся от тепла руки. И что-то в нем изменилось, что-то... вот! Уже не четыре змеи, сплетясь хвостами, выглядывали из серебряного клубка, а лишь три. И пропало серебряное слово «вода». Загадочная фраза, начертанная под ним, тоже исчезла.

— Верно, верно, верно! — поддразнил журчащий голос. — Каждое заклятие можно использовать лишь раз. Говори, о повелитель стихий, я повинуюсь тебе!

Орешек предпочел не обращать внимания на явную

насмешку.

— Можешь спасти нашего друга из лап похитителей и вернуть к нам?

— Не могу: его стерегут огонь и камень. Если хочешь, отправляйся туда сам. Но сразу же, сейчас!

Орешек обернулся к Нурайне. Та твердо кивнула.

— А что раздумывать? — лихо заявил парень. — Главное — при нас...

Главное и в самом деле было при них: мечи, деньги, оказавшийся бесценным бронзовый талисман и подаренные Светочем драгоценности, которые Нурайна не рисковала оставлять в доме.

— Главное? — насмешливо удивился переливчатый голос. — У одного из вас есть даже кое-что лишнее! Как ты можешь таскать на себе такую гадость? Лучше ее выбросить... только, во имя дождевых облаков, не сюда, не в озеро! Не хватало у меня на дне этой мерзости! От нее же рыбы на сушу убегут!

— О чем ты, Бессмертная? — изумился Орешек.

— О твоем поясе! Эта вещь просто пропитана злобной, черной силой!

В смятении Орешек вспомнил Храм Крови и свою шутливую просьбу, обращенную к Хозяйке Зла.

— Прости. Кай-шиу... ты, конечно, мудрая... но какое же в этом поясе зло? Он меня предупреждает об опасности...

— Да? О любой и всегда?

— Н-нет... — задумался Орешек, припоминая. — Пожалуй, о людях — нет... но если нечисть... или враждебные чары...

— А может, он не предупреждает, а злорадствует? Чует родственную темную силу и радуется, что ты вот-вот попадешь в беду?.. Впрочем, что мне до этого! Люди любят побрякушки... Запоминай, что я скажу, а потом мне течь по своему руслу, а тебе — по своему. Возле гор, что названы Плавником Подземной Рыбы, есть озеро Тхитигур, Невольничьи Слезы. Там вы и окажетесь, а дальше сами ищите своего друга!

Зыбкий свет задрожал рябью, взметнулся зелеными волнами. На миг Орешек увидел перед собой несказанно прекрасное юное лицо, но оно тут же уплыло из глаз и из памяти, а может, просто померещилось...

Парня шатнуло, как в бурю, и он вдруг понял, что стоит по плечи в мутной теплой воде. Рядом, все еще держась за его локоть, стоит Нурайна, вода ей по горло, плащ пузырем лежит на поверхности. А рядом — берег, но не зеленый, чистенький, украшенный цветами берег Нарра-кай! Песок, камни, меж которых торчат жесткие кусты, а вдали вытянулся горный хребет, похожий на гигантскую рыбину, наполовину ушедшую в землю.

35

— А почему озеро так назвали — Невольничьи Слезы?

— Я что-то слышал, но не помню... — откликнулся Айрунги. — То ли прежде тут караваны работорговцев ходили, то ли охотники за рабами шныряли... А тебе не все равно?

— Вообще-то все равно, — лениво признал Раш.

Он лежал, прислонившись спиной к большому валуну, нагретому солнцем. Только что Раш презрительно проигнорировал приказ проводника каравана сходить за водой. Хотя озеро и было рядом. Усталые верблюды уже напились и теперь лежали на песке, прижимаясь друг к другу боками, а люди ставили шатры и разводили костер в кольце валунов, чтобы защитить себя от ветра.