Представление для богов
Шрифт:
Откуда-то донеслись мужские голоса. Парень пригнулся, почти расстилаясь на ступеньках. Теперь он мог разглядеть полутемную каморку, куда вбегала лестница. Каморка была завалена пыльным хламом: метлы, лопаты, бочонки какие-то... Среди этого барахла двое наемников устроились возле перевернутой бочки — пустой, судя по звуку, который она издавала каждый раз, когда в нее врезалась тяжелая солдатская пятерня.
— Две розы и кинжал! Скажешь, не моя взяла?
— Посмотрим... Роза, кинжал, дракон!
— Чтоб тебя самого дракон
— Валяй, но тебе ж сегодня не везет.
— Эх, с размаху да не глядя... Роза, алмаз и морская звезда! Что, слопал?
— Да, похоже, ты отыгрался... А ну-ка, я брошу... Ого! Алмаз и два дракона!
— Ох, жизнь пошла! Одни меня подбрасывают, другие не ловят...
— Это тебя Серая Старуха под руку пихает...
Орешек с завистью усмехнулся. Играть в «радугу» он любил, при случае мог и смошенничать, хотя это было сложно: пластинки выбрасывались по три сразу из специальных коробочек.
«Меня бы к этим парням, я бы их так ободрал... Мне в последнее время как раз исключительно везет. Во всем».
Взвизгнула дверь. Орешек напрягся, готовясь отступить, но вновь расслабился, услышав тонкий голосок:
— Привет, вояки! Можно у вас укрыться, грозу переждать?
— Валяй, Перепелочка! — рявкнул один из наемников. — Заходи, на бочку садись! Погоди, тут грязь, я тебе плащ подстелю...
— Во-во, — с досадой отозвался второй, — ему не впервой тебе плащ подстилать!
— А ты завидуешь? — беззлобно фыркнула девчонка.
— Лучше скажи, что за грозу пережидаешь? — перебил первый.
— Да тут все испрыгались, чтобы Соколу угодить. Работы полно, не знаю, за что взяться. И ни за что не берусь.
— Ну и правильно, посиди здесь. Мы и сами от дарнигара прячемся. Злой с утра, как собака, а мы с Кипраном как раз под руку попались. Знаешь ведь, он два дня как запретил в кабаке все крепче пива, чтоб к приезду Хранителя ни одной пьяной рожи не было. А что нам это пиво — да, Кипран? Зашли в кабак, позвенели не медью, а серебром. Кабатчик на серебро кинулся, как лиса на мышь. Нацедил нам настоящего наррабанского. Только пригубили — а тут Харнат, прямо за ручку его Хозяйка Зла привела...
— Надо же! — огорчилась Перепелка.
— Кабатчику он собственноручно начистил морду, а нас поставил от звона до звона с шестами...
Орешек сочувственно покрутил головой. Он сам, обучаясь фехтованию, узнал, какая это пытка — подолгу держать в вытянутой руке тяжелый гладкий шест, развивая силу кисти и запястья. А стоять так от звона до звона... вей-о!
Наемник хохотнул:
— Ему сейчас недосуг проверять, как мы наказание отбываем, а десятнику Кипран пару монет сунул. Вот здесь и несем заслуженную кару!
Наемник тряхнул коробкой, костяные пластинки весело загремели.
— А мы думали — ты наверху, высокому гостю прислуживаешь... — протянул тот, кого называли Кипраном.
— Высокий гость изволил сказать
— И твое сердце из-за этого разбито?
— Ясное дело, в осколочки да в мелкий порошок! — изобразила девица голосом душевное терзание.
— Он там, в столице, не к таким небось привык...
— А я знаю, к каким он привык! — многозначительно и веско заявила Перепелка.
— Да ну? И откуда знаешь? Он что, кроме «брысь», еще что-то сказал?
— А помните гонец был из столицы, указ привез?
— Гонца помню. Мрачный такой, слова из него не вытянешь...
— Это ты не вытянешь. А я даже мраморную статую смогу выспросить, в честь какого события она воздвигнута.
— Ишь ты! Это что, секрет у тебя какой есть?
— А как же! Возьми ушат с водой, посмотри в него на свою рожу. А потом на мое лицо погляди. Коли заметишь разницу — поймешь, в чем мои секреты!
— Кончай неводом тину ловить, — вмешался второй наемник. — Знаешь что про Хранителя, так расскажи.
Орешек навострил уши. Очень ему хотелось узнать что-нибудь о своем загадочном прошлом. Что за человек был этот Ралидж из Клана Сокола?
Словно отвечая на его вопрос, девушка важно произнесла:
— Ралидж Разящий Взор — самый большой мерзавец во всем Грайане. Все так говорят. Прямо хором.
И служанка не спеша повела рассказ. Орешек слушал с недоумением и растущей тревогой. А Перепелка, опьяненная вниманием собеседников, перечисляла имена замученных для потехи людей, опозоренных девушек, перебирала мерзкие подробности пьяных выходок, граничащих с преступлением... а иной раз и просто преступлений.
Ошеломленные наемники не перебивали Перепелку. Когда она закончила, Кипран грязно выругался, а его дружок твердо сказал:
— Вранье!
— Если и вранье, то не мое! — оскорбилась девица. — Как гонец говорил, так и пересказываю!
— Про храм Того, Кто Движет Светилами... ну, это точно вранье! Уж жрецов-то оскорблять, в храме бесчинствовать — это и высокородному с рук бы не сошло. И про ту подлость в Поединке Чести... ну, про отравленный клинок... тоже, надо полагать, брехня.
— Может, и брехня, — рассудил Кипран. — Но даже если тот гонец половину приврал — все равно крепости нашей крупно повезло...
Все вздохнули, соглашаясь с этими словами.
— Я вот чего не понимаю, — мечтательно протянула служанка, — зачем ему девиц насиловать? Такому любая на шею кинется. Краси-ивый! Высокий такой, ладный, плечи широченные, глаза карие, горячие. А двигается... — На миг Перепелка замолкла, подбирая слова: — Легко так... как рысь! Уж вы мне поверьте, — авторитетно закончила она, — такие знают, чем и как бабу порадовать!
— А мы что, хуже знаем? — хором изумились наемники.
Что ответила дерзкая девчонка, Орешек уже не слышал. Он бесшумно (как рысь!) крался наверх, вспомнив, что вот-вот может вернуться шайвигар.