Предтеча

Ясницкая Ольга

— А что не так с принцессой?

— Об этом я как раз и собирался поговорить. Месяца два назад она нашла розыскной лист с твоей рожей. Понятия не имею, как он оказался в архивах, я был уверен, что уничтожил все до единого. В общем, пришлось ей всё рассказать.

— Неужто признала? — Севир изумлённо выпучил глаза.

— А с чего бы ей тебя не узнать? Ровене же тогда семь было, вполне сознательный возраст.

— Шесть, — поправил Севир. — И как она отреагировала?

— Не так, как хотелось бы, — признался Максиан и пересказал их последнюю беседу, не вдаваясь в подробности.

Севир

слушал внимательно, не перебивая, лишь иногда задумчиво хмурясь.

— Ну и дела-а! — протянул он, когда Максиан закончил. — План, конечно, дерьмовый, но это простительно. Девчонка ещё слишком молода и неопытна, а то, что скорпионы за ней пошли, говорит о многом.

— Сам знаю. И, к слову, ничего хорошего здесь не вижу. Мало того, что дурочка себе могилу роет, ещё и других туда тянет.

— Ну, я бы не был так категоричен. Если пустить всё это дело в нужное русло…

— Я что-то не пойму, — перебил его Максиан. — Ты это серьёзно?

Севир коротко кивнул:

— Серьёзнее некуда, друг. Понимаешь, Перо ради благого дела старается, но так-то оно всё больше по принуждению выходит, из-под палки, что ли. Осквернённым лидер нужен. Такой, за кем бы они пошли по доброй воле, кто смог бы убедить их, что они заслуживают не меньшего, чем свободные. К сожалению, у меня это не получилось. Но, судя по твоим словам, Ровена очень даже подходит на такую роль.

Кажется, благоразумие Севира он сильно переоценил. И хотя его реакция вполне предсказуема, всё же Максиан надеялся, что тот поможет отговорить принцессу, а не поддержит это безумие.

— Похоже, у тебя совсем мозги сгнили от деструкции, — он невесело рассмеялся, но, словив на себе угрюмый взгляд командира Пера, умолк.

— Деструкция здесь ни при чём. Вот гляди: около месяца уходит на очистку организма от антидота. Или ты забыл, как меня ломало после этой дряни? А после — долгое восстановление и работа над каждым освобождённым.

— Ну и?

— Представь себе армию осквернённых, готовую пойти за тобой хоть в пекло, причём по собственному убеждению. Представил? А теперь добавь ко всему этому антидот. Ядрёная смесь, не находишь? Ни страха тебе, ни сомнений, ни обсуждений твоих приказов. Полная готовность хоть умереть за идею.

— А я думал, ты борешься как раз за свободу своих собратьев, а не за смену хозяев, — Максиан укоризненно посмотрел на Севира.

— Ну почему же! Одно другому не мешает. Резкий отказ от антидота выведет всех из строя. Сначала посадим девчонку на трон, а дальше можно уже и очищать их от этой дряни.

Максиан задумчиво потёр подбородок. Мысль вполне здравая, только было одно «но»:

— Чтобы такое провернуть, нам нужна пропаганда, оружие, провизия, в конце концов. Не будешь же ты их держать на подножном корме! Вот как ты это всё себе представляешь?

— А я и не говорил, что всё просто, — хмыкнул Севир. — Ресурсы на это дело требуются, причём немалые. Но не нужно недооценивать значимость слухов. Убеждать осквернённых, когда у тех мозги набекрень, конечно, то ещё удовольствие, но если пустить правильный слух — считай, основной вопрос решён.

— Допустим. Но что насчёт ресурсов? Как-то я не заметил, чтобы ты на грабежах сильно разбогател.

— Ну это уже по твоей части, дружище, —

Севир сверкнул самой очаровательной улыбкой, на какую был способен. — Вот ты и придумай что-нибудь.

— С чего ты вообще взял, что я с вами? Не забывай, у меня семья, дети, долг перед народом. Тебе куда проще — терять-то нечего.

— Ты, Максиан, конечно, тот ещё смерг, — друг хмыкнул, — но и я не пальцем деланный. Думаешь, не понимаю, зачем ты нас здесь собрал? Явно не для того, чтобы Седого за грудки потрясти. И пусть сожрут меня туннельные псы, если ошибаюсь, но о принцессе ты не просто так заговорил. Ты ведь и сам о таком думал?

— Думал, да. И не один день. Но собрал я вас не для этого. Я всё же надеялся, что ты поможешь привести Ровену в чувство. Там моя дочь, Севир, и я не могу взять и закрыть глаза на всё это.

— А ты и не закрывай, — встрял Седой. — Девчонка ж к тебе за помощью пришла! Так помоги, направь на путь истинный.

— Какой, к чертям, истинный путь! — Максиан начинал злиться. — Мне теперь думать надо, как из замка дочь вытащить вместе с её дружками, низкий за это тебе поклон…

— Не благодари, — снисходительно отмахнулся старик.

— Да что с вами не так?! — не выдержал Максиан. — Я ведь пытаюсь хоть что-то исправить, а вы только палки в колёса!..

— Лучше не ори, друг, а подумай вот о чём, — Севир нарочито выдержал паузу. — Судьба сама даёт тебе шанс не только искупить вину перед Анной. Мы можем продолжить дело Урсуса и хоть что-то изменить в этой сраной стране. Стоит ли таким пренебрегать? А о дочке твоей я позабочусь, вытащу её из замка вместе с остальными. Можешь на меня положиться.

Максиан устало откинулся на жёсткую спинку стула. Севиру всё же удалось зацепить за живое. Как знать, может, это и впрямь второй шанс. Разве и сам втайне не желал этого? Разве, идя сюда, не догадывался, что тот не упустит возможности встряхнуть Легион перед смертью? Да так, чтоб наверняка.

«Но готов ли я утопить всю страну в крови? Имею ли на это право? Не имею, очевидно, но готов, раз уже допускаю такую мысль».

С другой стороны, давно пора задуматься о будущем. С каждым годом рождается всё больше осквернённых, всё реже они умирают от ранней деструкции. Легион давно перестал быть кучкой работорговцев, теперь это идеально отлаженная структура, кровавая и беспощадная. Нет ни малейших сомнений, что власть над государством в итоге окажется в их руках, это всего лишь вопрос времени. С быстро растущим войском специально обученных рабов, которых не остановить даже оружием северян, Легион сметёт, как букашку, любого на своём пути.

То, что предлагает Севир, несомненно, чудовищно по своей сути. Восстание осквернённых — настоящий ночной кошмар Прибрежья. Одним богам известно, сколько прольётся крови, но на этот раз очевидное на первый взгляд зло вроде революции может предотвратить нечто более чудовищное. Если у власти окажется Легион, рабство коснётся и свободных. Тогда и без того шаткое понятие равенства, держащееся только благодаря Заветам, превратится в пустой звук. Простой народ станет обслугой для горстки разжиревших вельмож, возомнивших себя на вершине этого мира. Неужели такой он хочет видеть свою страну? Такой судьбы он желает своим внукам?