Предварительное дознание
Шрифт:
Главных жертв этого генетического эксперимента окрестили Партогенами (ниже я опишу причины такого названия). Внешне – всё так же мужчины, они имели вполне развитую матку и открывающиеся в период половой охоты маточные трубы. Очень быстро их начали называть омегами, и название стало близким к ругательству. Не сомневаюсь, что некоторые мужчины были счастливы в один день проснуться и понять, что они теперь намного более женщины, чем могли мечтать, но для большинства это был шок.
Мужчины с атрофированной маткой назывались Липасмами – оплодотворителями, незапоминающееся слово осталось лишь в медицине, в народе их переименовали в альф. Как вожаков
Женщины остались при своём, только цениться стали на вес золота. Оплодотворить их мог любой из изменённых мужчин. Так же как и омегу. Омег старательно пытались приравнять к женщинам, хотя они, так же как и альфы или беты, могли стать отцами. Но человечеству были необходимы дети и чем больше, тем лучше, и омег стали ставить на учёт и принуждать к беременности.
Бетам относительно повезло, их почти не трогали, и они могли сделать вид, что ничего не случилось. Альфы же стали представителями элиты общества, всеми способами перетягивая на себя одеяло. Альфы рвались к власти, доказывая своё превосходство.
Возможно, что-то действительно в них было лучше. Мальчишки из моего класса, которые стали альфами, выросли на глазах и нарастили мышечную массу быстрее, чем любой бодибилдер на стероидах. Из подростков-овечек они превратились в здоровенных быков. Конечно, всё относительно, потому что особо мелкие пацаны так и остались низкорослыми и щуплыми. Зато беты и омеги на их фоне смотрелись вовсе отсталыми. Вакцина не наградила бет и омег особыми внешними изменениями, но ничем и не обделила. Я всегда был крупным парнем, и после вакцинации меня не выгнали из команды по футболу, так как в нашей школе не было нападающего лучше меня. Я играл, пока подростков не принудили открыто называть свой пол. Возможно, афиширование статуса было способом помочь признать свои изменения. Но многим это сломало жизнь и карьеру.
Кроме внешних изменений, учёные утверждали, что альфы значительно умнее остальных мужчин. В начале тридцатых появилась куча исследований, доказывающих, что IQ любого альфы выше среднего, а способность решать сложные задачи и выходить из любой ситуации у альф в генах. Всех пытались убедить, что альфы – идеальные существа.
Не хотелось бы думать, будто я хуже лишь потому, что мой организм изменился не так, как у других. Потому ещё подростком старательно боролся за права бет и омег. Мне не нравилось, что альфы стали доминантной группой. Мы все родились мужчинами, пусть и не все ими умрём.
После того, как первая волна паники в цивилизованных странах улеглась, по телевидению начали активно обсуждать истинное предназначение этого лекарства. В прессе омег старательно поддерживали и делали героями (вероятно, по заказу правительства), говоря, что именно они – настоящий и правильный результат эксперимента. Если бы все мужчины стали омегами, то человечество больше никогда не знало бы распри на гендерной почве, так как все мужчины были бы гермафродитами. Омеги могли рожать и оплодотворять себе подобных. Но идеальные существа на деле никому оказались не нужны. Как только информация о Партогенах вышла в прессу, на омег начали охоту. Гомофобия процветала.
Лекарство оказалось несовершенным, но и исправить теперь ничего нельзя. Гендерный вопрос стал ещё острее, потому что вместо двух полов мы получили четыре.
К счастью, в цивилизованных странах военные быстро взяли всё под контроль и утихомирили недовольства. Омегам вернули их права (на словах – полностью, на деле – частично), а после введения законов о неразглашении пола, определить на взгляд кто же альфа, а кто другой представитель мужского населения стало невозможно. Только перед течкой у омег начинал выделяться более сильный и резкий аромат для привлечения самцов. Тогда-то хвалёная альфья идеальность и страдала, потому как от этого запаха они теряли голову и готовы были за течной самкой, а точнее, омегой, на коленях ползти.
Может, это и не понравилось убийце? Никакому идеалу не хочется знать о своей слабости…
Мой отец стал омегой – принять это было сложно, но я пытался его поддержать. Он стал ходить в психотерапевтические группы, читал много информации и посещал психолога. Первую течку он провёл в больнице, а на вторую поехал в какой-то клуб, которых много развелось по стране, и где омеги могли получить своеобразную помощь от других омег. В моём представлении отец был достаточно взрослым и сознательным человеком, который понимал, что делает и на что идёт. Оказалось – нет.
Секс с другим мужчиной сильно его пошатнул. Психологически отец не смог стать геем. Или как теперь называть мужчин, которые в силу своей физиологии обязаны спать с другими мужчинами?
Кроме депрессии он подхватил и беременность. На третьем месяце, когда начался токсикоз, отец догадался о возможных причинах общего недомогания, сходил к врачу, а, вернувшись, перерезал себе вены. Взрослому мужчине, перенёсшему потерю любимой жены, дочери и себя самого, настолько стала невыносима мысль рожать самому, что он предпочёл умереть.
Думается, как и многим другим. Статистика утверждает, что в тридцать втором мужчины, ставшие омегами, убивали себя тысячами.
Когда он умер, мне было девятнадцать. Я переехал к своей тётке – Анне Мюллер – невестке моего отца. Она рано овдовела и была замкнутой женщиной, потому, вероятно, ей и удалось выжить. После вакцинации ей предложили сделать искусственное оплодотворение, и она согласилась. Вдвоём мы растили двух маленьких сорванцов – девочку Камилу и мальчика Мая. Если с девочкой всё было более-менее понятно, то из-за мальчика и его воспитания у нас часто возникали споры. Он родился омегой, поэтому Анна одевала его в розовое и дарила куклы. Май ненавидел кукол, разбивал носы своим обидчикам в саду и гонял на роликах по улицам. Он был обычным мальчишкой, а общество и моя тётка пытались превратить его в девочку.
– Этого парня, кстати, душили не руками, а верёвкой, – заметил патологоанатом, указывая на последнюю жертву.
– Любопытно, почему он решил сменить способ убийства, – детектив снова стал ощупывать кожу на шее мертвеца.
– Возможно, это не тот же убийца, что был в прошлый раз, – я равнодушно повёл плечами, а Сайман смерил меня презрительным взглядом.
Конечно, толпа линчующих им сейчас была ни к чему. Ведь правительство всеми способами пыталось убедить нас, что всё нормально, жизнь налаживается, а прирост населения обещает, что в будущем у наших детей будет прекрасная возможность завести себе семью. Только не уточняя с кем – с женщинами или омегами.