Предварительные решения
Шрифт:
– Хорошо, товарищ Сталин. Как раз такой человек сейчас вводится в окружение майора.
Иосиф Виссарионович на секунду задумался, что-то для себя решая.
– Пока будем считать, что товарищ Самойлов наш, советский человек, – Сталин выделил интонацией слово «пока», – а вот если до осени война не начнется… вот тогда… тогда мы с него спросим.
Глава 4
О пользе вежливости
Середина февраля 1941
Любая военная база начинается с хорошо охраняемого периметра. А в хорошо охраняемом периметре обязательно есть хорошо укрепленный КПП. И хорошо замаскированная пушечка тут никаким образом лишней не бывает. И проверяющим показать нелишне, да и свои меньше расслабляться будут. А вообще, лишней огневой мощи не бывает по определению.
Наверно, так или примерно так думал капитан, уже практически майор, Октябрьский, когда приказывал оборудовать КПП подмосковной базы одним пулеметным и одним артиллерийским замаскированным постом. Да и сам пропускной пункт представлял собой не сколоченную из досок будку, а полноценную долговременную огневую точку, которую не поленились забетонировать.
Паранойя?
Командир базы так не думал. В недалеком прошлом сам с успехом наводивший шороха в тылах противника, в том числе и переодевшись в форму неприятеля, Барс считал, что лучше пусть пушечка будет и не пригодится, чем ее не будет, когда возникнет в ней надобность. Нет, конечно, никто всерьез не предполагал воевать здесь, в центре страны, практически на ближних подступах к столице, но нацеленная на пятачок перед КПП пушечка все равно грела душу.
Впрочем, дело было не в пушечке, точнее противотанковом 45-мм орудии образца 1937 года, а в старшем лейтенанте Донских.
Михаил Афанасьевич Донских мало того что имел позывной Казак и был хорошим командиром с богатым боевым опытом, так еще отличался своеобразным чувством юмора и стойкой неприязнью к разного рода штабным работникам.
Казак сидел на КПП и травил байки в ожидании рабочих со стекольной фабрики. И хоть пройти они должны были не здесь, а чуть в стороне, срезая по «своей» тропе часть пути, старлей по причине зимнего времени года решил ждать их в теплой караулке, поближе к горячему чаю.
Шум моторов первым услышал сержант Свиридов с незамысловатым позывным Свир.
– Грузовик! И вроде бы легковушка еще. Слышишь, Илья?
– Теперь да. Разве кого-то ждем сегодня?
Свир отрицательно помотал головой и потянулся к телефонному аппарату.
– Сейчас в мастерские позвоню.
Би-и-и-и!
Все трое находящихся в караулке немедленно и независимо друг от друга оценили звук автомобильного клаксона как наглый и раздражающий и незамедлительно прониклись к незваным гостям чувством неприязни.
Тем временем небольшая колонна из эмки и грузовика ЗИС-3, не прекращая сигналить, наконец-то въехала на пятачок перед воротами и оказалась в поле зрения охраны. Правда, вместо окна, как было бы в любой другой части, тут использовалась система из двух зеркал. По большому счету надобности
– Алло! Татарин, здорово. Это я, Свир. С КПП звоню. Чего трубку не берете?.. Чего?.. А… Все равно брать надо… Я чё звоню-то, вы сегодня ждете кого-нибудь?.. Точно нет?.. Хорошо. Конец связи.
Свир повернулся к товарищам:
– Никого не ждут.
Одновременно с его словами умолк и раздражающий звук клаксона. Зато из легковушки вылез упитанный командир и направился прямиком к воротам. Разглядеть нашивки не получалось, но было заметно, что человек сильно раздражен и что-то говорит.
– Илья, погоди, – остановил Казак уже взявшегося за ручку входной двери караульного. – Свир, включи-ка «прослушку».
Еще одно экспериментальное устройство, состоящее из вынесенного за ворота микрофона, которое и маскировать-то не пришлось – подумаешь, кусок меха, намотанный то ли на палку, то ли на железку, торчит из расположенного в самой караулке динамика с подключаемым магнитофоном, купленным, между прочим, в Германии за валюту. Устройство прекрасно зарекомендовало себя, и сейчас, хотя Казак об этом не догадывался, советские конструкторы работали над уменьшением габаритов звукозаписывающего оборудования, ну и параллельно проводили различные полевые испытания.
Слушать, о чем говорят стоящие перед воротами, было любопытно, а иногда и полезно. Вот и сейчас Свир без промедления последовательно щелкнул тумблерами, подключая к сети сначала динамик, а затем магнитофон.
– Всем уши отрэжу, уроды сиволапые…
Отборная брань с характерным кавказским акцентом ворвалась и мгновенно заполнила помещение. Все трое удивленно переглянулись: чтобы позволять себе такие высказывания, нужно иметь за спиной танковую роту, а не два автомобиля. Да и не за спиной, а впереди себя.
– Ты смотри какой джыгыт! – не удержался от реплики Свир.
Все дружно посмотрели в обзорное зеркало, а через секунду и услышали. Толстяк в форме командира Красной армии вытащил нагайку и стал от души колотить рукоятью прямо в центр левой створки ворот.
Искаженный динамиком, резкий с дребезжанием металлический звук больно ударил по ушам, заставляя бойцов непроизвольно поморщиться.
– Пишет? – Казак кивнул на импортный магнитофон.
– Да.
Старший лейтенант Донских спокойно, с показной ленцой достал из оружейки «дегтярь» и, опустив на лицо балаклаву, мотнул головой в сторону выхода.
– Пойдем, Илья, узнаем, кто тут ишаки обоссанные.
– Стой, кто идет?! – для порядка гаркнул Илья, выскочив за ворота.
– Ах ты баран! В лагерях сгною!
Кавказец без замаха, снизу попытался перетянуть караульного плетью. Намереваясь не столько ударить, сколько показать бойцу его место.
Только в этот раз номер не прошел, Илья успел среагировать и подставить автомат. Через доли секунды нагайка, намотавшись плетью на ствол, бабочкой выпорхнула из рук оторопевшего хозяина.