Предварительные решения
Шрифт:
Так-с, а если я с Виктором? Он ведь не сомневается, что свалит Рычагова, значит, чувствует за собой силу. Откуда? Он ведь со мной сейчас точно не как представитель Сталина или Берии говорит. Им со мной возиться смысла нет. А ему есть. Почему? Потому что никого у него в авиации сопоставимого со мной по влиянию нет. Если он реально хочет все эти реформы провести, я ему, получается, нужен позарез. Правильно, он так и говорит. Мы с ним за этот год более-менее сработались, я ему в роли начальника ВВС определенно предпочтительней Рычагова. А человек, который такие реформы провернет, в историю
Выбор простой: не поддерживаю майора – меня расстреляют. Поддерживаю – становлюсь реформатором ВВС, если, конечно, сразу из армии не турнут, как нашкодившего котенка. И сделать я его должен, основываясь только на словах Самойлова. Вот и думай. С другой стороны, а так ли я рискую, проведя эту внеплановую проверку какой-нибудь авиачасти Московского округа? Обвинят в излишнем рвении? Все пройдет хорошо, так хорошо. А если в самом деле в части проблемы с боеготовностью, так моя прямая обязанность – эти факты вскрывать».
Генерал-лейтенант авиации товарищ Смушкевич поднялся с кресла и повел плечами. Если бы он видел себя в этот момент со стороны, то поразился бы, как изменилась его осанка и заблестели глаза.
– Ноги затекли, Яков Владимирович?
– Да. Пройдусь до пилотов. Мы меняем курс.
Глава 14
ВВС или самолетики?
Часть 3. Кузнечики – Кремль
28 февраля 1941 г. Подольск. Аэродром Кузнечики
Уже на подлете к Москве пилот вызвал Смушкевича в кабину.
– Чего там у вас еще?
– Кузнечики запрещают посадку, товарищ генерал-лейтенант.
– Кто?! Ты пьян, капитан?
– Аэродром так называется, товарищ генерал-лейтенант. Кузнечики.
– Так и говори. Почему запрещают?
– Не знаю, может быть, полоса не расчищена или по метеоусловиям.
– Долбодятлы. А сесть сможешь?
– Смогу, товарищ генерал-лейтенант.
– Так садись. А почему я тебя раньше не видел, капитан? Новенький?
– Да, товарищ генерал-лейтенант. Перевелся с Украины из 226-го бомбардировочного полка.
– Говори «Яков Владимирович», от твоего «тащгенралейтенант» зубы сводит. А что ж тебе на Украине не служилось?
– Жена у меня из Подмосковья. Сына ждем.
– Сына – это хорошо. Звать-то тебя как?
– Капитан Мишин Николай Николаевич.
– Ладно, сажай самолет, Николай. Не буду отвлекать.
Уже взявшись руками за перегородку, Смушкевич обернулся. До Москвы оставалось еще 20–30 километров, но весь горизонт уже занимал гигантский мегаполис. Город рванул вширь, и с высоты огромное количество строек сливалось, теряло индивидуальность, но создавало впечатление чего-то грандиозного, необратимого.
– Николай, а ты сообщил им, что я на борту?
– Еще нет, Яков Владимирович.
– А ты знаешь, и не сообщай.
Аэродром под Подольском Смушкевич выбрал для проверки практически наугад, просто тот был прямо по курсу. Ничего особенного о 28-й [67] смешанной авиадивизии, которая там базировалась, генерал-лейтенант сказать не мог, обычный середнячок.
Но то, что
67
В РИ 28-я смешанная авиационная дивизия сформирована в августе 1940 года в Забайкальском военном округе на основании постановления СНК № 1344-524сс от 25.07.40 г. Но так как наша история уже немного изменилась, было решено создать не 38, а 39 авиадивизий. Номер 28 получила САД, сформированная в Московском округе.
Всю обратную дорогу Смушкевич и Самойлов спорили, обсуждая предстоящую реформу ВВС. И вот сейчас генерал-лейтенанту захотелось побыть наедине со своими мыслями. Поразмыслить не столько над предложениями майора, сколько над его личностью. Вопрос «Будет ли этим летом война?» становился ключевым для принятия любых решений.
То, что у майора есть идея фикс, знали многие, он, в общем-то, этого и не скрывал. Рапорты, предложения, постоянная гонка со временем. Кто-то крутил пальцем у виска, разумеется, за глаза, а кто-то, как тот же Ильюшин, говорил, что у майора не просто талант, а дар божий. Вот и думай.
Совершенно однозначно, чем бы ни закончилась эта история, Самойлов не друг. Союзник, как говорят за границей, партнер – возможно, но не друг. Теперь для Якова стало совершенно очевидно, что при необходимости Самойлов расправится с любым, невзирая на прошлые заслуги и личные отношения.
Но, несмотря на весь его пыл и, даже можно сказать, фанатизм, аргументы его очень убедительны. Без флота, хотя бы равного британскому, Германия высадиться на Остров не сможет. Можно было бы еще попытаться, имея подавляющее превосходство в воздухе. Но как показала «Битва за Англию», там у них по большому счету паритет.
Яков Владимирович в свои без малого сорок лет успел прожить трудную, насыщенную событиями жизнь. Был не единожды ранен в Гражданскую, побывал в польском плену, в апреле 1938-го сильно поломал ноги в авиакатастрофе, занимал высшие командные посты в ВВС РККА. Испугать и сломить его было трудно, если вообще возможно.
Сейчас мысли Якова раз за разом возвращались к семье. Лишиться должности, звания и наград он не боялся. Но вот жена и дочка! Потеряв младшую по нелепой случайности, Смушкевич крайне остро осознавал хрупкость человеческой судьбы. И если для спасения семьи нужно навести в авиации дисциплину, он будет «бить палкой по башке», невзирая на лица.
– Яков Владимирович, сядьте, пожалуйста, мы заходим на посадку.
– Хорошо.
Генерал-лейтенант шагнул в салон, но не прошел к майору, а сел в первое попавшееся кресло, ему нужно было многое обдумать.
Еще весной 1938-го, незадолго до аварии, журнал «Большевик» напечатал его статью «Авиация в предстоящей войне», где предлагалась централизация управления авиацией. Воздушные армии были созданы, но не прошли проверку Зимней войной. Было решено, что такая авиационная структура слишком громоздка и плохо поддается управлению. И вот сейчас майор предлагал снова поднять этот вопрос.