Предварительные решения
Шрифт:
«Сейчас-то он чего издевается?» – не понял Долгих. В полку и орденоносцы, между прочим, имеются. А вот есть ли награды у майора, большой вопрос.
– Ладно, не буду мучить вас вопросами, скажу сам. И польская и финская кампании дают совершенно превратное представление о мощи наших ВВС. И там и там в воздухе враг сопротивления практически не оказывал. С Германией будет все совсем по-другому. Если кто-то питает надежды, что война будет легкой прогулкой, что вашу работу сделает германский пролетариат, мой вам совет – уходите из авиации, да и вообще из армии немедленно. Германские летчики, приходя из училищ, уже имеют налет более ста часов. Люфтваффе
Что этому можно противопоставить?! Взаимодействие! Воевать летчик должен не сам по себе, а как неотъемлемая часть всего соединения. Это, разумеется, прежде всего связь. И вопрос этот будет решаться. Второе – это индивидуальное мастерство, достигаемое долгими и упорными, на пределе человеческих сил, тренировками. Самолет должен стать продолжением вас. Чтобы выжить и победить, вы должны его чувствовать и принимать мгновенные, практически интуитивные решения.
В руке майора вдруг появилось тонкое, сантиметров десяти, стальное лезвие и, казалось, по своему желанию заплясало между пальцев. А через мгновение так же внезапно исчезло.
– Убивает, конечно же, человек; нож, винтовка или танк всего лишь инструмент в его руках. Но уж поверьте моему опыту, ножом убить значительно легче, чем кулаком. А винтовка делает вас практически богом, ваши руки становятся длиной в несколько сотен метров, ваш удар теперь с легкостью сокрушит быка.
Майор помолчал, очень недобро разглядывая зал.
– И что же, красные мои соколы, выходит? Народ, значит, доверил вам самый совершенный инструмент из существующих на сегодняшний день. От себя последнее отрывает, только чтобы защита наша и опора ни в чем нужды не знала. В форме красивой ходила, ела досыта, спала на мягком. Вот еду вам на белые скатерти официанты подают. Так до революции только господа какие в ресторации себе позволить могли. Про денежное довольствие я уже просто молчу.
– Лучше бы избил, как Степаненко, – тихонько прошептал сидевший рядом с Долгих лейтенант Садаев из 5-й эскадрильи.
– А вы, получается, драгоценные мои товарищи, этот инструмент похерить решили?
Долгих вздрогнул и почувствовал, как спина покрывается холодным потом. Трудно было представить, что должно было произойти в прошлом этого человека, чтобы он вот так, одним змеиным шепотом, до костей промораживал не трусливых, в общем-то, людей. А может, все дело было в совести. Майор говорил очень неприятные вещи, только вот возразить ему было трудно.
– То, что вас в первом вылете убьют, мне, честно говоря, похрен. Убьют – беда небольшая. Судьба у военного такая – защищая свой народ, на поле брани пасть. Но вот то, что вы немцев посбивать ни черта не сможете, вот это проблема. Вот это меня очень даже касается. Эта война будет отличаться от всех предыдущих не только новым вооружением. Эта будет война на тотальное уничтожение. Гитлер объявил немцев высшей расой господ, а всех остальных, особенно славян, недочеловеками. По его замыслу, на территории СССР должно остаться не более двадцати миллионов человек.
– Утилизировать, що означае утилизировать? – Оклемавшийся, но бледный, как бледная поганка, Василь встал из-за одного из дальних столиков и решительно зашагал к майору.
А все-таки наш капитан кремень, решил Иван, наблюдая, как мужчины бодаются взглядами.
– Утилизировать – значит уничтожить. У тебя семья рядом с границей, капитан?
– Да!
– Если немцы туда доберутся, то отца твоего с матерью запрут в сарае да и сожгут. Жену и дочек, которые старше десяти, насиловать будут, пока не надоест, а потом пристрелят. Сыновей лет так пятнадцати работать в Германию угонят, а кто помладше, тоже пристрелят, или можно за ноги да в колодец, чтоб патроны не тратить.
– Врешь!
– Нет!
– Поклянись, що точно знаэш!
– Слово командира и коммуниста. Воевать нам придется с нелюдями.
– Тоди я тэж слово даю. Пэрэд усима! Покы нэ скинчыться вийна з цымы нимцями, ни крапли горилкы до рота! А кого побачу пьяным из ескадрильи, прибью!
– Принято. – Майор протянул руку и чуть улыбнулся, глядя, как капитан старается ее сжать. А потом продолжил: – Так вот третье – это стальная воля, это ярость и злость. Это желание порвать суку, покусившуюся на мою землю и на мой народ, зубами. Но запомните раз и навсегда, просто выжгите каленым железом у себя в мозгу: все это помогает только тогда, когда есть навык. Человеку необученному эти эмоции будут только мешать. И да, зубами убить человека можно. У меня так одному бойцу в Монголии пришлось сделать, но это потому, что у него пистолет заклинило. А так из огнестрела убивать намного проще.
«Если меня найдут после этой проверки с перегрызенным горлом, ну что ж, хотя бы будет понятно, кто это сделал. Скажут, сам дурак, чего на подводную лодку служить не пошел».
– В общем, чего я перед вами распинаюсь, товарищи летчики и техники, чего сказать хочу. Если в конце проверки боеспособными будут хотя бы семьдесят процентов самолетов, ваше счастье, а вот если меньше половины, то пеняйте на себя. Тогда обрушусь на вас со всем пролетарским гневом. Вопросы по существу мною сказанного есть?
– Товарищ командир, а у вас награды имеются? – Закадычный друг Кривошеева, сержант Вакаев, вскакивая от волнения чуть не опрокинул стул.
– Имеются.
– А какие?
– Правительственные.
– А ранения есть?
– Так, вопросов больше нет. Готовьтесь, сейчас у вас жара начнется, а я, пожалуй, прогуляюсь до штаба. Долгих, за мной.
Неизвестно, сколько бы продолжалась расчистка полосы вручную, если бы лейтенант Долгих не рискнул предложить майору крайне необычное решение проблемы.
– Товарищ майор, разрешите обратиться? – с некоторым душевным трепетом обратился Долгих к Самойлову.
Майор, смотревший в это время на галдящую толпу, вооруженную разнообразным шанцевым инструментом, обернулся и, не спеша отвечать, усмехнулся.
– Воевал, лейтенант?
– Да. Раньше служил в 19-м Краснознаменном истребительном авиационном полку.
– Ясно, можешь не продолжать. И давай, как сказал товарищ генерал-лейтенант, без официоза. Я – Виктор.
– Иван, – старший лейтенант крепко пожал протянутую руку.