Предвестник
Шрифт:
– Хватит, - вопил дядя Мартин, он разделил их тростью. – Глупости оставьте на
остаток жизни. Закончим с церемонией и начнем праздновать!
Он толкнул Тельреда к ближайшей лодке. Пока тот отвязывал канат, Аэрилин
попрощалась с ними. Она крепко обняла Джейка, стукнула Джонатана по руке, он шептал
ей на ухо грубости, а потом обняла Каэла.
– Странно оставлять вас здесь, - сказала она, уткнувшись подбородком в его плечо. –
После всех наших приключений…
–
– Ты меня не оставишь?
– Конечно, нет. Ты же знаешь, что я не умею плавать.
Она рассмеялась.
Дядя Мартин крепко обнял Аэрилин. Он не кричал, но резко выдохнул и заморгал.
Потом Килэй поцеловала ее в щеку и помогла забраться в лодку.
– Гребите быстро, - рявкнул Лисандр.
– Айе, капитан, - пробормотал Тельред, они поплыли. Корабль ждал вдали, посреди
бухты. Они приставили ладони к глазам и смотрели, как Тельред помогает ей забраться на
борт. Когда она оказалась на палубе, он отошел от края.
– Спокойно, - сказал дядя Мартин, Лисандр снова расхаживал.
– Он опаздывает.
– Он гребет изо всех сил. Я ощущаю его пот отсюда. Просто глубоко вдохни и…
Но Лисандр устал ждать. Он бросился мимо дяди Мартина в море. Он всплыл через
пару мгновений, оказавшись вне досягаемости трости дяди Мартина.
Пристань застонала снова, сотни тел склонились, глядя, как он уплывает. Он миновал
Тельреда, тот попытался, но не смог забрать его в лодку веслом. Он забрался на корабль по
канатам. Он развернулся и поднял кулак, фигурка вдали. Пираты завопили, он пропал из
виду.
– Девчушка заставит его жариться на палубе, пока он не высохнет, - пробормотал
дядя Мартин и обхватил руку Килэй.
– Вряд ли, - сказала она с улыбкой.
* * *
Праздновала вся деревня. Фонари висели на домах и магазинах, наполняя улицы
веселым светом. Столы ломились от еды, и любой мог брать столько, сколько хотел.
Конечно, грог лился рекой.
Дядя Мартин заставил Джейка зачаровать фонтан в центре поселения. Теперь
изогнутые змеи лили красное вино в чашу вместо воды. Вино пахло хорошо, но любой
выпивший получал кожу багрового цвета, и Джейк не знал, надолго ли этот эффект.
Но это не помешало Джонатану наполнить несколько кубков до краев и передать
гостям. Вскоре армия злых багровых пиратов пронесла Джонатана по улице и бросила в
фонтан.
На площади собралась группа музыкантов. Они играли на позолоченных
инструментах, что подозрительно напоминали инструменты с бала герцога.
Каэл нашел укромный уголок в стороне и прислонился спиной к стене. Он пытался
улыбаться и кивать всем, кто поздравлял его,
нетронутой, как и кубок. Он смотрел, как танцуют жители, но не видел их. Музыка не
касалась его ушей.
– Потанцуем?
Дело было не в вопросе, а в голосе, задавшем его. Только она могла оживить мир
вокруг него. Он поднял голову, желудок сжался, когда он увидел, что она все еще в
изумрудном платье. Он думал, она уже сорвала его. Почему она все еще была в нем?
– Плохо себя чувствую, - пробормотал он, а потом вспомнил, что она задавала вопрос.
– Что ты делаешь? Юбки испачкаются.
– Их можно отстирать, - сказала она и села рядом с ним.
Они в тишине смотрели на танцы. Расстояние между ними казалось пропастью для
Каэла, и эту пропасть окружали кинжалы. Ему казалось, что любое его слово сейчас будет
неправильным, и он полетит из-за этого в пропасть по кинжалам. Он хотел говорить, но не
мог.
Порой тишину нарушали мужчины, нервно приглашающие Килэй на танец. Ее ответ
всегда был одним: она была польщена, но устала от путешествия. Он понимал.
– Ты должна с кем-то станцевать, - сказал Каэл, когда очередной мужчина ушел ни с
чем.
– Знаю, но не могу. Ты так впечатлил меня, что остальные только разочаруют, - она
убрала волосы с глаз. Без обычного хвостика они ниспадали волнами на ее плечи. Она
провела по волосам пальцами, и Каэлу показалось, что он уловил аромат роз.
А потом он понял ее слова.
– Всех нас что-то разочаровывает. Такова жизнь.
Она ответила не сразу.
– Ты так думаешь?
– Конечно. Мы не все можем изменить, - его гнев поднимался, безнадежность сдавила
сердце. Темные мысли, которые он старался отгонять, пробрались в слова. – Слабак
должен привыкнуть к тому, что он слаб, потому что ему не стать сильным. Как и урод
должен привыкнуть к своей внешности, а бедняк – к бедности.
– Все не так…
– Так, Килэй! Мы многое хотим изменить, но не можем. Судьба бросила жребий, дала
нам что-то, и теперь это наш груз. Это как океан и небо, - пробормотал он, вспомнив слова
Лисандра. – Дурак может думать, что они близки, но мудрец знает, что их разделяют миры.
Она смотрела на мощеную дорогу.
– Мудрость – твой груз, не мой.
– Нет, вот мой груз, - он указал на всех, кто танцевал, ел и пил много грога. Он
понимала вес на его плечах, ответственность, что душила его. Он думал, что она не
догадается, что на самом деле гнетет его.
Но он ошибался.
– Ты не один. У тебя всегда буду я, - их взгляды на миг пересеклись, он отвернулся.